Ты

– Конечно, не прямо сейчас, – терпеливо ответила ты, заключая меня в тёплые объятия, от которых мне захотелось свернуться клубочком в постели рядом с тобой и вообще забить на эту работу. – Но при ближайшей возможности. Это нельзя так оставлять. Если ты не чувствуешь давления, вполне может быть, что ты уже давно с таким ходишь – и ни сном ни духом про него. Это же «молчаливый убийца»! А ты только вчера в первый раз прибор в руки взяла.

Я скорчила кислую мину. Таскаться по больницам, при наших-то очередях и странном, издевательском для пациентов графике работы врачей – то ещё удовольствие. При таком раскладе ещё неизвестно, что хуже – сама болезнь или поход в поликлинику. У меня вообще по жизни аллергия на наши больницы, а посещать частные кабинеты и клиники – никаких денег не напасёшься.

– Уть, всё, мне на работу надо, – увильнула я от темы, чмокнув тебя и устремившись в прихожую.

Занятия у тебя сегодня начинались в одиннадцать, и ты, в принципе, могла встать и позже, но поднялась рано ради меня – чтоб узнать это моё треклятое давление. Заставлять тебя переживать – свинство, но при одной мысли о подъёме ни свет ни заря ради талона, а потом о торчании в очереди… бррр. Душу сводило и скрючивало. Кто сказал, что зубная боль в сердце – это любовь? Я не согласна. Это – думы о предстоящем походе в поликлинику.

В первой половине дня я чувствовала себя вполне бодро, только после обеда периодически возникал писк в ушах. К шести вечера мне уже невыносимо хотелось прилечь, но даже присесть не было возможности… А работать предстояло ещё три часа – безумно долгих, бесконечных, адских. Ещё год назад я легко выдерживала двенадцатичасовой рабочий день, а сейчас стала сильно уставать к вечеру. Отекали ноги: однажды, переобуваясь перед уходом домой, я не смогла до конца застегнуть сапоги – молния не сходилась. Так и вышла на улицу в полузастёгнутых… Похоже, дело было не в авитаминозе.

Несмотря на неважное самочувствие и усталость, мне хотелось подышать весенним духом, и я отправилась домой пешком. Апрель… Грязь под ногами, серые подтаявшие сугробы, превратившиеся в ледяные глыбы, кое-где – вышедший из-под снега асфальт. И тонкий, пронзительно-тревожный, как звон струны, воздух – запах весны. Я не люблю слякоть, но вот этот весенний дух, крылато-беспокойный, зовущий куда-то в небо и будоражащий, как тонкое зелье – за него я готова простить природе и раскисшие дороги, все в непролазной грязи, и уделанную обувь, и лужи… и, прошу прощения, всплывшие из-под снега собачьи какашки. Хорошо хоть, что на улицах не выгуливают коров. Но как бы то ни было, дух весны не перебьют никакие выхлопные газы, это – что-то запредельное, почти сверхъестественное. А небо в апреле – тонкий лёд: чуть тронь – и хрустнет…

Присев на скамейку, я смотрела в это небо. Вставать не хотелось, и я корила себя за эту затею – идти пешком, потому что силы кончились на полпути. Нет, терпеть такое нельзя. Этак я скоро превращусь в развалину, не смогу ни работать, ни радоваться, ни любить тебя… Нет, любить тебя я буду всегда, несмотря ни на что, вот только сил на тебя у меня тоже не останется. Видимо, пойти к врачу всё же придётся. Хотя…

Чтобы проверить возникшую у меня мысль, нужно было сначала добраться домой. Дождавшись маршрутку, я немного подъехала, хоть и осталось всего две остановки, но как раз на них-то меня уже и не хватило. Подъём по лестнице был подобен покорению горной вершины.

– Нет, так дело не пойдёт, – пропыхтела я, обессиленно опираясь на перила для передышки.

Ты, конечно, уже встречала меня. Приняла у меня пальто, присела и помогла разуться. Мне захотелось тебя расцеловать, что я и сделала.

– Утёночек, спасибо тебе…

После десятиминутного отдыха в кресле – снова тонометр. Покорно позволив надеть на себя манжету, я, морщась, терпела неприятное сдавливание руки. Но самый гадкий момент – когда воздух спускается, и кажется – вот-вот умрёшь. И вот – последний вздох сдувшейся манжеты, а на ЖК-экране прибора – цифры 180/100.

– Короче, чтобы на этой неделе пошла к врачу, – безапелляционно сказала ты.

Ноги опять припухли. Работа у меня была в основном стояче-ходячая, так что бедные мои ходульки страдали капитально. Идеальный вариант для них после рабочего дня – покой в приподнятом положении на стуле с подушкой и массажик. Стул я подтащила себе сама, а массаж обеспечили твои волшебные пальцы.

– Ммм, – с блаженной улыбкой простонала я.

Ты разминала мне стопы, не оставляя без внимания ни один усталый, бледно-припухший палец; с силой, но нежно проходилась по сводам, не забывала и о пятках. Основательно расслабившись, я почувствовала себя лучше, даже давление немного упало. Захотелось чаю, но он – тонизирует, а мне это было сейчас совсем ни к чему. Пришлось довольствоваться отваром ромашки и мяты, что тоже показалось мне, в принципе, неплохо. Главное – горячее, чтоб расслабляло, а мята – ещё и спазмолитик.