Ты

Каждый нюанс чувств героини пропускается через себя, её боль – моя боль, и только твоя незримая поддержка помогает мне выписать всё это. Но я слишком вжилась в шкуру героини, зависнув в вымышленном мире книги, и нужно, чтобы кто-то спас меня, вытащил в нашу, нормальную реальность. И этим героем становишься, конечно, ты – больше некому.

Твоя рука скользит по моему плечу, ты присаживаешься на корточки у моего кресла. Я улыбаюсь и запускаю пальцы в твои волосы, потом склоняюсь и касаюсь твоих губ. Они с готовностью раскрываются, ловят мои, впиваются в них крепко и шаловливо. Но поза неудобная, кресло предупреждающе скрипит, и мы перебираемся на диван – там наши губы сливаются прочувствованно и обстоятельно, а ноги переплетаются.

Стрелки часов стремятся глубже в ночь, вьюжную и полную далёкого, колючего света фонарей. Пока на земле хозяйничает февраль, а в марте мне предстоит операция.

Лекарства стали неэффективны. Врач объяснил: медикаментозного лечения недостаточно, требуется хирургическое, как ни крути. В место сужения артерии нужно поставить стент, чтобы раскрыть её просвет – тогда кровоснабжение почки нормализуется и давление понизится. Стент – тонкая металлическая сеточка, которая будет поддерживать просвет сосуда наподобие внутреннего каркаса. Для этой операции не нужны разрезы, она практически бескровная и делается под местной анестезией. Под рентгеновским контролем через катетер в сосуд вводится баллончик с надетым на него стентом. Когда он достигает нужного места, его раздувают, и стент вдавливается в стенки сосуда, фиксируясь там, после чего проводник со сдутым баллончиком вытаскивают наружу. А потом… Несколько дней постельного режима – и дуй домой.

Для этой операции не нужно ехать в столицу: её делают и у нас, но пока только в одной-единственной клинике, так что мне пришлось в декабре прошлого года записаться в очередь на март. Ввиду того, что операция относительно простая, стоимость лечения – не запредельно высокая, но всё же без помощи Александры нам с тобой не потянуть таких расходов. Я пообещала твоей сестре, что постепенно выплачу долг, но Александра, взяв меня за руки и тепло глядя в глаза, сказала серьёзно:

– Солнышко, не говори глупостей. Ты мне такая же родная, как Яська, а какие могут быть долги между родными людьми в семье? Так что забудь об этом.

За окнами свирепствует февральская метель, колюче-зернистая, как песок, а нам с тобой тепло в одной постели. Слушая твоё сонное дыхание рядом, я уплываю в транс на границе сна и яви, и в моей голове вертятся образы сделанных из тончайшей проволоки трубочек – стентов… А потом вдруг снится, будто мне хотят поставить железную пружинку от авторучки, а вся операция представляется как укол этой самой ручкой в бок.

*

Послебольничное лето кончилось. В сентябре была наша с тобой третья годовщина, пахнувшая дымком шашлыков, но не из мяса, а из антоновских яблок. День был прохладный и пасмурный, но нас погода не беспокоила: одевшись потеплее, мы сидели на крыльце и ели горячие печёные яблоки, политые мёдом. От жарки на углях их кожица сморщилась, а местами поджарилась до коричневого цвета, но внутри они стали нежными и мягкими, приобретя душевный и какой-то домашний аромат. Так пахли пирожки с яблоками – уютом и любовью, теплом рук и родством душ.

Психологи говорят, что три года – первая критическая точка отношений, после которой люди расслабляются и, узнав друг друга вдоль и поперёк, начинают скучать. Страсть остывает, заедает быт… Что я могу ответить? За три года я изучила «все твои трещинки», и всё это стало частью меня – тем, без чего я не могла дышать. Я не представляла своей жизни без твоих незрячих солнц, без твоих виртуозных ясновидящих пальцев, без твоего голоса, который по-прежнему действовал на меня, как нежные объятия. Мне всё было в радость: вкусно кормить тебя, подстригать, мазать детским кремом твоё лицо, стирать твои вещи, помогать тебе ориентироваться в незнакомом месте. Это было спокойное, тёплое и глубокое чувство, пустившее крепкие и неистребимые корни в моём сердце.

А в октябре в файле «Книга» появились первые заполненные текстом страницы. Они ещё не были чередованием временнЫх пластов: повествование сперва развивалось обычным образом, линейно. Это позже мне пришло в голову рассказ о настоящем перемежать вставками о прошлом героинь, об истории их знакомства. А вот заголовок никак не давался мне, не хотел всплывать из мира идей, и название файла пока оставалось прежним – просто «Книга»… Он ждал своего часа.

16. ПРУЖИНКИ В БОКУ. ВТОРОЙ УДАР АВГУСТА