Ты бросил меня

— Нет, конечно. Он виноват… — со всей серьезностью произнесла Лиза. — Виноват передо мной. И я просила его больше не появляться…

— Когда Вероника с ним познакомилась?

— Что значит, когда?

— Когда, где, при каких обстоятельствах?

— Я их не сводила.

— Ты в курсе, что она приезжала к Олегу в часть уже после того, как он стал встречаться с тобой?

— Нет, он не говорил.

— Ты далеко от его части жила?

— Ну, не так чтобы очень…

— Комнату Веронике не сдавала?

— Нет, конечно.

— А кто сдавал?

Лиза мотнула головой.

— Не знаешь. А кто может знать?

— Кирилл может знать.

— Он там живет? — оживился Никита. Что-то в этом духе он и надеялся услышать.

— Там его тетка живет. И половину дома сдает.

— Адрес ты, конечно, не знаешь.

— Почему не знаю? Знаю.

— Что ты там насчет чая говорила?

Никита не стал спрашивать ни адрес, ни как зовут тетку, сделал вид, что для него это не столь уж и важно. А за чаем загрузил Кондакову вопросами о Петрушине, где он жил, с кем дружил. И только уходя спросил адрес тетки.

Из дома Бусыгин выходил бодрым шагом усталого человека. Силы у него еще оставались, их как раз должно было хватить, чтобы добраться до больницы. Домой он ехать не собирался, начнутся вопросы, причитания, отец станет звонить, выяснять. У него есть своя квартира, там он и переночует. А рано утром со свежими силами рванет в Нижний Новгород. Если, конечно, не передумает. Что-то не очень верилось, что Веронику так просто будет найти…

Никита открыл дверь машины, перенес правую ногу через порожек. Он еще не успел сесть в кресло, как откуда-то из темноты за спиной громыхнул выстрел, и следом посыпалось стекло в боковой двери. Он не сразу понял, что стекло разбила пуля, еще не осознал этого, но уже выскочил из машины и бросился на звук.

Стреляли откуда-то из перелеска, который отделял один дом от другого. Фонарей там не было, источником света служили лишь окна домов. А свет горел далеко не во всех квартирах.

За деревьями никого не было, за кустами тоже, но за углом дома мелькнул чей-то силуэт. Никита бросился за ним.

Человек шел торопливо, в сторону остановки. Обернулся, увидел Никиту и побежал.

— Стоять!

Судя по одежде и манере двигаться, это был мужчина. А судя по скорости движения, останавливаться он не собирался.

— Стреляю!

Оружия у Никиты не было. Плетнев пообещал, но он так и не нашел время, чтобы съездить за пистолетом. Да и не факт, что получил бы. Тот же Шишов мог вмешаться, или Плетнев — передумать.

Стрелять он не мог, а состояние стремительно ухудшалось. От сильного физического напряжения больно застучало в висках, голова закружилась, Никиту занесло в сторону, выбросило на скамейку возле подъезда. Он перескочил через нее, влетел в кусты и еле удержался на ногах.

И все же он продолжил преследование и беглеца взял в самый последний момент. Ноги уже отказывались держать тело, когда он схватил его за шкирку. А дальше все на автомате — захват, бросок.

— Не стреляйте, не надо! — в ужасе закричал задержанный.

— Но ты же стрелял!

Штатными наручниками Никита не располагал, но имелась пластиковая лента с фиксатором. Ею он и стянул руки задержанного. Голова больше не болела, не кружилась, и вообще он чувствовал себя превосходно. Все-таки сумел задержать человека, который дважды покушался на его жизнь!

— Не стрелял я!

— Ну, конечно!

— Я слышал, как стреляли…

— И я слышал, как ты стрелял!

Никита вызвал наряд, задержанного доставили в отделение, и он мог праздновать победу.

Пистолет лег на стол плавно, но с перестуком. Сначала поверхности коснулась рукоять, затем кожух. Рядом с «ПМ» легли две снаряженные обоймы.

— Могу приставить охрану, — кивнул Плетнев.

— Не надо, — отказался Никита, беря пистолет в одну руку, а обойму в другую.

— Не ты первый, не ты последний. Мне тоже не раз угрожали.

Увы, но преступника взять не удалось. Как оказалось, Никита задержал совершенно невинного человека. Эксперт-криминалист взял смывы с рук, да и на одежде не обнаружилось следов пороха. К тому же задержанный жил в доме, рядом с которым и прозвучал выстрел.

А стреляли, как оказалось, из охотничьего ружья. Пистолетная пуля оставила бы в стекле пробоину, а крупнокалиберный жакан разнес окно вдребезги. Ружье не нашли, гильзу тоже. Судя по всему, оружие преступник унес с собой, вместе с гильзой в стволе.

— Да не страшно, — не совсем искренне, но вполне бодро сказал Никита.

— Кому-то ты покоя не даешь.

— Кому? Петрушин у нас, он не мог.

— Вот и я о том же… Ты искал Игонину, что ты узнал?

— Да ничего особенного…

— У Кондаковой был?

— Адрес у нее узнал, где Игонина останавливалась, когда к Олегу в часть ездила… Или могла останавливаться…

— Зачем тебе?

— Она могла останавливаться у тетки Петрушина. Там же она с ним познакомилась. Возможно, очень близко.

— Петрушин у нас.

— А Вероника — у его тетки.

— Это точно или просто твое предположение?

— Не точно, но я так думаю.

— И тебя решили остановить, — предположил Плетнев.

— Вопрос, кто это сделал.

— И еще вопрос, откуда узнали.

— Кондакова бы не успела предупредить.

— А могла?