Ты бросил меня

Никита знал, где находится остановка, к ней и рванул. Голова, казалось, отделилась от тела, упала на землю, покатилась как колобок, он — за ней, ничего не замечая. И, надо же, не упал. Но через какое-то время, заплутав в темноте, врезался в столб.

Сознание не потерял, но и на ногах не удержался, упал. Кто-то схватил его за руку и заговорил голосом Кондаковой:

— Лейтенант, поднимайся!

Никита с трудом поднялся, кое-как сфокусировал взгляд на Лизе. Она хоть и сучка, но в спину не ударила. И даже на помощь пришла.

— Где Петрушин? — доставая телефон, спросил он.

— Не знаю.

— Где он может быть?

— Не знаю.

— Он же не может все время жить у тебя?

— Да он и не живет!

— А где живет?

— Не говорил…

— Но где-то же живет.

— Где-то живет.

— Думай, как его найти!

Никита набрал номер Плетнева и сделал позорное для себя признание. Упустил он Петрушина, не справился с ситуацией, не удержал.

— Живой хоть? — спросил майор.

— Почти.

— Давай я за тобой приеду.

— Не надо, я сам. Уже все в порядке.

Никита вернул телефон на место. И вдруг понял, что все это время, пока разговаривал с Плетневым, не видел Лизу. Он дернулся, повернул к ней голову. Она стояла на месте, с горечью думая о чем-то своем.

— Сейчас мы идем к тебе, — произнес Никита, — и будем ждать Петрушина.

— Как скажешь, — кивнула Кондакова.

Ему нужно было возвращаться в больницу, но это процесс долгий. К тому же в дороге могло укачать. А ему необходим покой. Просто покой. Зафиксировать голову и сидеть, не двигаясь.

Такой покой он обрел в квартире у Кондаковой. Сел в кресло, с которого можно было наблюдать за входной дверью, и замер. Лиза суетилась вокруг — собрала и застелила диван, унесла на кухню посуду и поставила на место столик. И еще принесла чай.

— Ну, чего молчишь, как на исповеди? — спросил Никита.

— На исповеди не молчат.

— Тогда говори.

— Я Олега не предавала… Да, изменила… Но не предала…

— Но изменила.

— Это мое личное дело… И моя личная вина…

— Ты знала, что Петрушин сошелся с Вероникой?

— Нет. Я знала, что он где-то в Москве… Подошел ко мне, сказал, что скучает… Я ему отказала, послала к черту… И еще сказала, что ничего не выйдет.

— А что должно было выйти?

— Ему нужны были деньги, он хотел, чтобы я ему помогала… Я ему отказала, он исчез. Потом появились эти кошки…

— Чтобы ты о нем не забывала.

— Чтобы не забывала, — согласно кивнула Кондакова.

— Но сказала ты не про Петрушина, ты навела меня на Веронику.

— Я не могла о нем говорить, ты должен понимать почему.

— Потом у тебя возникли проблемы с Игониным. Он тебя насиловал?

— Нет… Не успел…

— Олег скинул его с лестницы.

— Да.

— А потом набросился на меня.

— Это уже в другой раз.

— Что еще было в тот другой раз?

— Это был не Игонин… Ко мне приходил Кирилл… А Олег подумал, что это Игонин…

— Интересно девки пляшут!

— Я хотела ему сказать, но не решилась… Я почему из дома хотела уйти, когда свекровь наехала? Боялась, что Кирилл ко мне придет…

— Он и пришел.

— И я сдалась… Но Олега я не предавала.

— Значит, Игонин ничего такого не сделал.

— Почему не сделал? Он пытался меня изнасиловать… И повторить мог… Поэтому я и не сказала про Кирилла.

— А Олег все свалил на Игонина.

— И поклялся его убить.

— Вот это уже ближе к телу.

— Тело было. А дела не было. Я удержала Олега… Я на самом деле его удержала. Он не убивал…

— А Петрушин видел, как он выбрасывает нож. Подобрал и подбросил его в машину.

Кондакова чуть не подпрыгнула от возмущения. Шагнула к Никите, нависла над ним:

— Он не мог тебе этого сказать!

— И попросил не говорить тебе…

— Я все поняла… — Она села на диван и опустила голову, приложив ко лбу пальцы. — Я — падшая женщина, со мной теперь можно не церемониться… Можно беззастенчиво врать…

— Он действительно так сказал.

— И ты поверил?

— А он мог такое сказать?

— Он мог сказать и не такое… Он постоянно врет… Я знаю, что он умеет врать, но всегда ему верю… Почти всегда…

— Зачем ты ко мне сегодня приходила?

— Как зачем?

— Петрушин попросил?

— Зачем ему?.. Да, попросил… Убеждал меня в том, что ни в чем не виноват. Но при этом хотел знать, что думают о нем в полиции. А это мог знать ты.

— Я говорил тебе, что Вероника пропала?

— Он сказал, что не имеет к этому никакого отношения.

— И ты ему поверила.

— Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Знаю только то, что Олег не убивал Игонина.

— Да уж.

Никита осторожно взял кружку с чаем, но тут же поставил ее на место. Нельзя никому верить. Никому! Ни Кондаковой! Ни Петрушину! Ни даже самому себе!..

Кондакова настолько же красива, насколько и ненадежна. Говорит одно, сама же с этим соглашается, но думает о другом. Возможно, ей и не нужен Олег. Может быть, Петрушин — смысл ее жизни, а этот козел уже поднял руку на Никиту. Первая попытка не удалась, зато сейчас Никита у него в руках. Если Кондакова на его стороне. Возможно, чай заряжен снотворным. Или даже ядом. Один-два глотка, и все…

Нет, Никита не поведется на эту уловку. И у Кондаковой не останется. Плохо ему, мир вокруг штормит, но чем скорее он уйдет, тем лучше.