Ты меня поймал (СИ)

Мотылёк в обморок не упала. Упрямо поджала алые губы и сильнее запахнула полы моего пиджака у себя на груди.

Может, она только снаружи такая хрустальная…

— Захар, — громко крикнул, точно зная, что парень стоит под дверью.

Секунда, и охранник шумно появляется в кабинете.

— Проблемы, Лев Николаевич?!

— Нет. Сложности. Дай мне, пожалуйста, наручники.

У Ярового на мою просьбу даже бровь не дёргается, в отличие от Клары. Девушка напряжённо сопровождает взглядом наши телодвижения, а потом зависает на металле в моих руках.

— Встаньте, пожалуйста, — прошу её и в душе всё ещё ожидаю ярого протеста против моего самоуправства.

Лара медленно поднимается, спуская с плеч на кресло мой пиджак. И почему-то весь её вид напоминает мне картину с Жанной д’Арк, где революционерку вели на костёр. Покорность, граничащая с гордостью, в каждом движении, пока Илларионова поправляла платье и выставляла сомкнутые запястья перед собой.

Странно, но сейчас нехорошо и как-то неправильно почувствовал себя именно я! Хотя

— За спину, — зачем-то указал я, и лишь короткий вдох красивого лифа платья свидетельствовал о недовольстве дамы.

Не удержавшись от соблазна, шагнул к Ларе, скользя ладонями от её локтей до запястий, наслаждаясь нежной кожей.

— Может, передумаешь? — на всякий случай шепчу, пока одеваю браслеты, и, получив быстрый отрицательный кивок, защёлкиваю замки.

В тишине кабинета этот звук прозвучал как залп всем известной «Катюши», что Мотылёк, не выдержав, дёрнулась всем телом, тем самым практически оказываясь в моих объятиях. И, чёрт побери, но мне понравилось, как её миниатюрные формы вошли в моё тело. Идеально. Порочно

Её холодный нос уткнулся мне в яремную вырезку на груди, вызывая волну мурашек в шее, и заодно это напомнило, что девушка скоро превратится в маленький айсберг. А ещё у нас был свидетель…

Убедившись, что Лара уверенно держится на ногах, отступил на шаг и снова накинул свой пиджак на её плечи.

— Где обувь потеряла, Золушка? — направляя мою заключённую за плечи к выходу, поинтересовался отнюдь не из праздного любопытства.

На улице та ещё мерзость, а моя обувь или Захара Мотыльку точно не подойдет.

— В холле. И я не Золушка. Она потеряла лишь одну туфлю.

Ответ радовал своей доступностью в поисках, так что просто киваю Яровому.

Мой телохранитель скрывается, чтобы практически мгновенно появиться обратно. Протягивает мне пару босоножек на шпильках, а сам косит взгляд в сторону девушки.

Неужели всё ещё думает, что лунная бабочка способна мне навредить. Кажется, теперь мы поменялись с ней ролями.

Но когда перехватываю взгляд Ярового, то успеваю заметить не только злобу, но и чистый мужской интерес.

И мне это не нравится. Совсем. До судорожного желания в пальцах, стремящихся найти колпак и спрятать под ним это пепельное сокровище.

Когда осознал то, что почувствовал, ещё больше расстроился. Это же ни в какие ворота! Девчонка — художница не просто не вписывается в моё окружение, ей там вообще не положено быть. Категорически и по всем пунктам гребанной жизни графа де Бомарше.

Настроение, которое и так граничило с эпитетом «никакое», перешло в «полный ноль», включая режим «автомата».

Пока я осознавал масштабы личной трагедии, Илларионова уже обулась и теперь терпеливо сверлила взглядом паркет моего кабинета, а Захар с уже каменным выражением лица следил за ней.

И вот почему этим подружкам дома не сиделось?! Или вон пили бы в зале шампанское и лопали бы закуски с икрой. Нет! Надо же было потащиться на подвиги и расстроить мне весь чётко распланированный вечер, включая превращение моей жалкой душонки в фарш для котлет.

— Поехали, Золушка. Будешь отрабатывать прегрешения свои и своей подруги, — аккуратно подталкиваю её в спину, так как Лара пока ни с места не сдвинулась.

С моей помощью мы преодолели порог кабинета, а дальше дело пошло быстрее.

Мотылёк, которую я придерживал за плечо больше ради подстраховки от падения, чем от побега, склонив голову, шагала рядом со мной, а Яровой как чёрный ангел мщения следовал за нами.

Каскад её волос закрывал лицо, так что об мыслях девушки можно было только догадываться по мелкой дрожи в теле то ли от холода, то ли от страха перед грядущим будущем.

На улице бешеный порыв ветра едва не сбивает с ног Лару, поднимая и путая её пепельные пряди, что даже мне достаётся. Приходится справляться с этой проблемой самому, так как руки девушки в наручниках.

Яровой уже открывает перед нами дверцу машины, пока я сражаюсь с волосами, собирая их в кулак на её затылке, а потом, быстро замотав в пучок, засовываю за шиворот моего пиджака.

Мы снова стоим так близко, что сквозь тонкую ткань своей рубашки я чувствую не только адский холод российской осени, но и тепло женского тела. Лара же ёжилась от моих нечаянных прикосновений к её шее и лицу, пока я убирал волосы, а теперь упорно отводит глаза в сторону.