Ты — моя

одевался так, когда они вместе ездили кататься верхом в Унчито. Оттого, что он похудел, он казался

выше, чем был на самом деле, и что бы ни чувствовал, выглядел замечательно.

— Гарс!

— Где ты была!

Наверное, она хваталась за соломинку, но ей было приятно беспокойство, которое послышалось ей в

его грубоватом тоне.

— Доктор Траут приходил попрощаться.— Губы у него вытянулись в ниточку, но он ничего не

сказал.— А как насчет ленча? Ты поешь сейчас?

— Почему ты думаешь, что мне совершенно необходимо поесть именно сейчас?

— Тогда ты не возражаешь, если поем я? Я... ничего не ела со вчерашнего дня. Наверное, это глупо,

но мне не по себе.

У Элси закружилась голова, и она едва успела сесть в кресло. Ее тошнило.

— Элси!

Она слышала испуг в его голосе, но не могла ответить ему.

Тогда он сам подошел к ней и положил руку ей на лоб.

— У тебя влажная кожа. Опусти голову.

Элси сделала, как он сказал, слишком ослабев, чтобы не повиноваться. Когда шум у нее в ушах стих,

она подняла голову, но он продолжал ее массировать.

— Лучше?

Его лицо было совсем близко, и она кивнула, на мгновение забыв, что он не видит ее.

— Да, намного лучше. Спасибо.

— Не двигайся.

Переполненная любовью, она смотрела, как он ощупью идет к столу и ищет, что бы принести ей. С

некоторой заминкой ему все же удалось найти стакан сока.

Взяв у него стакан, она выпила холодный апельсиновый сок. Силы постепенно возвращались к ней.

— Вкусно.

— Почему ты не поела в самолете?— спросил он, опускаясь перед ней на корточки.

Он нашел ее руку, скользнул к запястью, чтобы посчитать пульс, а женщина затрепетала всем телом.

8

— Наверное, по той же причине, по которой не ешь ты.— Она подавила в себе желание прижать к

груди его голову.— Все уже прошло, Гарс.

Он вздохнул.

— Тебе надо поесть. Я попрошу, чтобы принесли еще один ленч.

— Нет, мне хватит твоего. Не надо никого беспокоить.

Она поднялась на дрожащих ногах и, как ей ни хотелось быть рядом с ним, подошла к столу и

принялась за цыпленка с булочкой.

Гарс тоже встал и с непривычной нерешительностью, несколько раз останавливаясь, приблизился к

висевшему на стене телефону. Выронив трубку, он ругнулся, но тем не менее сам набрал номер

коммутатора и попросил вызвать такси. Потом еще куда-то позвонил. Элси поняла, что он говорит на

суахили, которым владел, как местный житель. Не успел он повесить трубку, как появился санитар.

— Мистер Гиффорд, все готово. Кресло-коляска за вашей спиной.

Элси заметила, как Гарс вновь сжал пальцы в кулаки.

— Разве я неходячий?

— Ходячий, сэр, но так положено в больнице.

— Гарс...— вмешалась она, желая успокоить мужа.— Я приехала сюда прямо из аэропорта, поэтому

мои вещи остались в приемкой. Мне придется сходить за ними.

— Что ты привезла?

Она закрыла глаза.

— Все, что у меня есть, кроме Сайда. Папа позаботится, чтобы его доставили сюда на корабле. Я

подумала, как будет приятно вновь увидеться с любимой лошадью.

Он сверкнул глазами и начал что-то говорить, но она выскользнула из палаты. Пока Элси шла по

коридору, ей вспомнились слова, сказанные ее отчимом, которого она звала папой: «Твой муж получил

больший дар, чем глаза. Твою любовь». Легко ему было говорить. После смерти мужа мать Элизабет

вышла замуж за вдовца, у которого не было своих детей и который подарил девочке всю свою

нерастраченную нежность. В их семье все любили друг друга и не скрывали этого. Но Элси уже поняла:

чтобы помочь Гарсу, ей потребуется много больше, чем просто любовь.

2

— Это вы Гиффорд?— спросил, вылезая из машины, таксист.

— Да. Мой муж сейчас выйдет.

Таксист почесал в затылке, глядя на вещи.

— Это все?

— Нет. Еще один чемодан у мужа. Таксист буркнул что-то на непонятном языке и принялся

укладывать чемоданы на крышу видавшего виды «пежо». Что не поместилось наверху, он положил на

сиденье рядом с собой.

— Садитесь, а я дам вам один чемодан.

Элси сделала, как ей было сказано, понимая, что сейчас не до удобств. Через несколько минут она

увидела Гарса в кресле-коляске. Солнце золотило его каштановые волосы, и в черных очках он выглядел

не хуже других, но она все равно заметила, как он скован и напуган своей слепотой. Ему потребовалось

много мужества, чтобы покинуть больницу, где он был защищен от всех неприятностей, и Элси,

понимая это, ничем не могла ему помочь, потому что Гарс сам не хотел этого.

Слепота мешала их отношениям, и женщина вновь разозлилась, оттого что увечье лишило их

прежней близости. Ее как не бывало. Сейчас Гарс жил в своем собственном мире, и она не имела ни

малейшего понятия, как проникнуть в него.

— Мистер Гиффорд, ваша палка. На память от всех в больнице.

Санитар положил палку Гарсу на колени, но он отшвырнул ее как можно дальше.

— Зачем она мне? Тогда уж лучше взять микрофон и орать, что я слепой.

Элси вновь была неприятно поражена непривычной грубостью мужа, но санитар, как ни в чем не

бывало, развернул коляску и пошел обратно. Взявшись одной рукой за дверцу, Гарс, залезая в машину,