Ты моё дыхание

Мы делаем всего один-единственный шаг через порог – и начинается сумасшествие. Это столкновение, способное вызывать пожар.

Костя целует меня. Мы так близко друг к другу.

– Соскучился, – шепчет он мне. – Как же я по тебе соскучился, Соня.

Не знаю, как мне хватило сил оторваться от него и притормозить.

– Я хочу тебе кое-что сказать, Кость.

– Лучше выгони сейчас, – шепчет он, расстегивая мою куртку. Руки ныряют под неё и блуждают по свитеру. – Потом будет поздно.

Я целую его в щёку. Мне не страшно. Не страшно! Я будто пьяная и счастливая до головокружения.

– Я не хочу тебя выгонять, Кость. Но нужно поговорить.

Он со вздохом отстраняется. Мы снимаем верхнюю одежду, проходим в комнату. Я стараюсь держаться от него подальше, чтобы не растерять остатки решимости.

– Это очень важно, Костя. Это касается моего прошлого. И Вовки.

Взгляд у Громова становится внимательным. Как же тяжело признаваться!

– Когда ты Вовку первый раз увидел, ты ошибся. Вова мне не сын.

– То есть? – по лицу не понять, о чём Костя думает. Он сразу будто замкнулся, маску нацепил.

Я со вздохом сажусь с Громовым рядом. Я бы за руку его взяла, чтобы решительность не растерять, но пока не смею.

– Вова мой брат. У нас не очень лёгкая история. Папа умер. Мама нашла Дениса. Или он её – уже не столь важно. Отчим вначале вроде как нас не замечал. А потом…

– Погоди, погоди, – подаётся вперёд Костя, и в глазах его сверкает опасный блеск. – Он вас что, на улицу выгнал?

– Нет, – мотаю головой и отвожу взгляд. Оказывается, при таких признаниях сложно смотреть глаза в глаза. – Мы сбежали. Мама помогла. Иначе не знаю, чем бы всё закончилось.

– Из-за него Вова недоедал? – глухо спрашивает Костя. – Он к тебе приставал, да?

Я киваю, окончательно пряча глаза. Сейчас главное не расплакаться.

Миг – и Костя обнимает меня. В его объятиях так спокойно, надёжно.

– Ничего не бойся, Соня. Я рядом. Он больше никогда не посмеет тебя обидеть. Хорошо, что ты рассказала, решилась. Мне теперь всё понятно. Я не трону тебя, девочка моя. Никогда, пока ты не будешь готова.

Я краснею и прячу лицо на его крепком плече.

– Ну, я как бы готова, – бормочу сбивчиво. – Просто у меня ещё никогда никого не было, понимаешь? А всё, что было, связано с грязными приставаниями и болью. Денис называл это «учить уму-разуму». Руку поднимал, когда ему казалось, что я недостаточно вежливая или скромная. Поэтому я как бы и… сторонюсь всех физически сильных мужчин, способных меня взять силой.

Я чувствую, как у Громова каменеют мышцы. Так сильно, что о него можно разбиться. Он берёт моё лицо в ладони и смотрит в глаза.

– Ты девственница? – осторожно спрашивает Костя. Он напряжённый, но в его руках я не чувствую ни угрозы, ни желания сделать мне больно.

Я несчастно киваю головой и чувствую, как снова от него веет надёжным и уверенным теплом, что обволакивает меня всю.

– Ты меня боишься, Сонь? – спрашивает Костя, снова приподнимая мой подбородок и заглядывая в глаза. – Не бойся, пожалуйста. Ничего не случится, даю тебе слово. Тебе нечего страшиться.

Как же хорошо он это говорит! Я набираю полную грудь воздуха и выпаливаю, пока не передумала. Лучше сделать это сейчас, пока есть во мне ещё остатки решимости.

– Я как раз хочу, чтобы случилось. С тобой. Помоги мне, Кость, пожалуйста. Не отталкивай, иначе потом я не смогу решиться, наверное.

Он смотрит на меня внимательно. А в глазах его плещется тепло и нежность. Что-то такое, что заставляет меня забыть обо всём.

Я хочу оставить прошлое позади. Сжечь мост, что без конца вёл меня к моим кошмарам и страхам. Не оглядываться.

Потому что у меня теперь есть за что зацепиться не от отчаяния, а из-за новых надежд, что растут и крепнут внутри, позволяют проклюнуться и выйти на волю новым, ранее неизведанным чувствам к большому сильному мужчине, который сидит слишком близко.

Я его не боюсь. Кажется, даже наоборот. Он вызывает во мне желание. Быть его. Принадлежать ему. И знать: он тот, кто защитит. Убережёт. Подарит тепло и любовь, а не боль и страдания.

Глава 57

Костя

Девственница. Я даже глаза прикрыл, понимая, что она ничего не играла, не изображала, не водила за нос. Была просто собою – запуганной до полусмерти девочкой, которая пыталась справиться самостоятельно со своими страхами и проблемами.

Как хорошо, что он Вовке не отец. Размажу без сожаления – пусть только высунет нос и покажется. Я своих никому в обиду не дам. А этому мудаку вот точно начищу табло с превеликим удовольствием.

– Ты на меня не сердишься? – Соня спрашивает робко, голос у неё дрожит. И сердце тут же ей навстречу устремляется.

– За что? – целую её в волосы и притягиваю к себе поближе.

Вот в такой ситуации я ещё никогда не был. Не я проявляю инициативу, а отчаянная девушка, никогда не знавшая мужчин, хочет, чтобы я у неё стал первым. Какой дурак откажется? Я уж точно не смогу. Или смогу?.. Пока не понять, что я чувствую. Внутри буря со шквальным ветром. Воздуха не хватает. У меня кислородное голодание. Без неё, моей Софьи.

– За то, что я о Вовке сразу не сказала.