Ты плыви ко мне против течения

И все повернулись и пошли не оглядываясь. И только когда лес кончился, остановились. Сказать бы что, а слов не нашлось. Обняла Настя Никитична своих мальчиков и девочек, поворотила лицом к Кипрей-Полыхани и как бы подтолкнула, отпуская. Тут и порхнула из-под ее рук стая счастливых птиц.

А сама Настя Никитична пешком пошла. Не посмела умения своего открыть.

* * *

Приспело время на санках кататься. Навалило снегу в Кипрей-Полыхани по самые крыши.

– Завтра всем прийти в школу с санками! – объявила Настя Никитична.

Катались с горы над рекой: чьи санки дальше унесут. Дальше всех укатила сама Настя Никитична. Мальчишки, покусывая губы, силились дотянуть до ее одинокого пока следа.

Потом, уморившись, сидели на санках, решали на снегу хитрые задачки, писали коварные слова, в которых можно по две, а то и по три ошибки сделать.

– Довольно, – сказала Настя Никитична, – а то мне и учить вас будет нечему. И прочитала стихи:

Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи…

А потом читали эти стихи хором.

– Никитична! – петушком прокричал школьный сторож. – К тебе.

– Да, к вам! – подтвердила подошедшая к ним строгая женщина в белой меховой шапочке, вынимая руку из белой муфты. – Инспектор Татьяна Борисовна Николаева. Третий урок на исходе, а школа пуста.

– Катаемся! – призналась Настя Никитична. – Да уж замерзать начали. Сейчас идем в школу за портфелями и по домам.

– А как быть с учебным планом? Потом наверстаете?

– Чего ж наверстывать? Мы здесь и новый материал прошли, и закрепили, и даже домашнее задание сделали. Правда, на снегу.

– Это, кажется, новое слово в педагогике?

– Да нет, такое уже было – у Льва Толстого и у других. Денек очень хороший, вот и покатались.

– Что ж, идемте в школу. Я хочу посмотреть ваши конспекты уроков, документацию и вообще…

– Ребята! – крикнула Настя Никитична. – В школу! Берите портфели и до завтра!

Тут кто-то большой выхватил у нее санки, обдавая снегом, рванулся мимо с горы и укатил за линию рекорда.

– Ура! – закричали ребята. – Да здравствует победитель!

Победитель стоял под горой, подняв руки.

– Финист! – узнала Настя Никитична.

Она прыгнула на первые попавшиеся санки и покатила вниз.

– У вас всегда так? – спросила школьный инспектор Татьяна Борисовна Николаева.

– Ага! – ответил Вася. – У нас здо́рово!

– Здо́рово, но не здоро́во!

Инспектор спрятала руки в муфту и отвернулась от реки: Настя Никитична и Финист целовались!

* * *

Не елкой удивил Новый год Настю Никитичну – Святками.

Шестого января село днем будто и не просыпалось: ни одного колодезного журавля не скрипнуло.

– Где же народ? – удивилась Настя Никитична.

– Святки пришли, милая! Святки! Наш первейший праздник! Все к вечеру готовятся.

День был недолог, смеркалось.

Но как выкатилась из лесу огромная красная луна, так на дальнем конце Кипрей-Полыхани и запели. Парни:

«Сорока Дуда! Где ты была?»
«Коней пасла».
«А где кони?»
«За воротами стоят».
«А где ворота?»
«Водою снесло».
«А где вода?»
«Быки выпили».
«А где быки?»
«За горы ушли».
«А где горы?»
«Черви выточили».
«А где черви?»
«Гуси выклевали».
«А где гуси?»
«В тростники ушли».
«А где тростники?»
«Девки выломали».
«А где девки?»
«За мужья ушли».
«А где мужья?»
«На печи, в решете,
Кривы лапотки плетут,
Кочедык[7]

не найдут».

– Хорошо-то как! – удивилась древней песне Настя Никитична.

Захотелось ей на улицу, под луну, на мороз. Валенки надела, стала платок искать. Свет в доме они с бабушкой не зажигали. На Святки свет жечь – лунной радостью себя же обокрасть. Только Настя Никитична платок повязала, за пальтишко взялась, а под ее окошком девушки «Авсень» запели:

Мы ходили, мы гуляли по святым вечерам.
         Авсень! Авсень!
Мы искали, мы шушукали белую березу.
         Авсень! Авсень!
На этой березе сидела тетеря.
         Авсень! Авсень!
Сидела тетеря, перышки роняла.
         Авсень! Авсень!
Выходила, выступала Настя-лебедка.
         Авсень! Авсень!
Перышки сбирала, в подушечку клала.
         Авсень! Авсень!
В подушечку клала, к другу набивала.
         Авсень! Авсень!
«С кем мне спать? С кем мне ночевать?
С кем мне ночевать? Кого на ручку класть?
Кого мне на ручку класть? – Финиста Тимофеевича».

И грянул тотчас плясовой припев-притоп: