Ты принадлежишь мне

— Ага, — угрюмо кивнув, иду в ванную и закрываю за собой дверь на замок, отрезая себя от мужчины, который, судя по растерянности и досаде во взгляде, надеялся, что я позову его с собой.

Ухмыльнувшись, оглядываю приличных размеров комнату, называть эти хоромы ванной у меня язык не поворачивается. Вижу круглый бассейн, встроенный прямо в пол, и в углу, слава Ктулху, обычную душевую кабину. Ну, не совсем, конечно обычную. В этой кабине можно без проблем четырех человек с комфортом разместить.

Бассейн — это, конечно, здорово, но мне бы элементарно помыться, чтобы привести себя в божеский вид. И да, не мешало бы поспать…

Под душем провожу не меньше часа, расточительно ужасно, но ничего не могу с собой поделать. Вода, особенно проточная, имеет свойство смывать все невзгоды и усталость, накопленную за день. Вот и я, только лишь усилием воли, заставляю себя выбраться из душевой кабины. Укутываюсь с ног до головы в теплый махровый халат, сильно пахнущим гелем для душа, которым пользуется мой новоиспеченный муж. Приятным, зараза, таким запахом — очень сексуальным.

Вытаскиваю из машинки и развешиваю свою уже постиранную одежду на специальную мини-вешалку (ага, и такая нашлась), голыми ногами шлепаю на выход. Тапочек, к сожалению, мне никто не выдал, а туфли надевать как-то не хочется, особенно на голые ноги.

Выхожу в комнату, оглядываюсь по сторонам и с облегчением выдыхаю. Тарасенко нигде нет, а это очень хорошо. Потому как, если честно, уже очень сильно я устала от его общества. Мне бы хоть немного отдохнуть и уснуть в одиночестве, не думая каждую секунду, что рядом враг и нужно постоянно быть настороже.

На всякий случай, проверяю входную дверь, но она к сожалению, не замыкается. Очень плохо… Какое-то время я всерьез подумываю передвинуть комод, загородив им дверь, чтобы мой муж не покусился ночью на мою невинность в огромных кавычках. Но, поразмышляв, и представив в красках, как двигаю эту бандуру, почувствовала такую сильную усталость, словно в действительности уже провернула этот трюк. Махнув рукой, еле доплетаюсь до кровати и, не снимая халата, зарываюсь поглубже под одеяло. И сразу же вырубаюсь.

Утро настало как-то подозрительно рано. У меня вообще такое ощущение, что вот я только-только закрываю глаза — и меня уже кое-кто очень настойчиво будит, нагло тиская, и целует где придется — в шею, нос, подбородок, веки, в губы…

Господи, теперь я понимаю, что чувствовал мой кот, когда я в детстве не давала ему спать и вот так же начинала тискать. М-да… тоже хочется зарычать от злости и вмазать лапой по морде наглому «будителю». Еще бы силы где-то взять.

— Просыпайся, соня, — шепчет мне прямо в ухо Женя и нежно целует мочку. — Или ты уже не хочешь в свой Новосибирск? Я могу сдать билеты, и через несколько дней мы уедем прямо в Испанию.

Вспомнив про самолет, я подскакиваю как ужаленная. Правда, Тарасенко подскочить толком не даёт, продолжая крепко обнимать мою тушку, все еще укутанную в его халат и одеяло.

— Какая же ты милая и сонная… м-м-м, — улыбается этот извращенец, пока я барахтаюсь в его руках и пытаюсь выбраться. — Как же не хочется тебя никуда отпускать.

— Женя! — пыхчу я от негодования. — Отпусти меня, мать твою! А то я не знаю, что сейчас сделаю, но тебе это в любом случае не понравится!

Вместо того чтобы впечатлиться и сразу же меня послушать, муж глядит такими шалыми глазами, словно он только что джек-пот в лотерею сорвал.

— Называй моё имя почаще, котенок, — еще шире улыбается этот изверг и опять начинает зацеловывать мое лицо и даже шею, так как я пытаюсь увернуться и верчу головой из стороны в сторону.

В итоге он все же отпускает меня, и я, как когда-то мой кот, с шипением и рычанием выскальзываю из-под одеяла. Бегом несусь в ванную комнату. А когда закрываю дверь и иду в душевую кабинку — невольно ловлю свою отражение в зеркале, да так и застываю на месте от шока.

Боже… кто эта взъерошенная, улыбающаяся идиотка с поплывшим взглядом, как у заправской наркоманки, только что принявшей долгожданную дозу?

С силой щиплю себя за ногу и тут же, вскрикнув, начинаю растирать покрасневшее место. Когда боль утихает, я вновь смотрю на себя в зеркало и мрачно хмыкаю:

— То-то же

Взгляд в зеркале становится более адекватным, а глупая улыбка больше не обезображивает мою хмурую и недовольную моську.

Быстро ополоснувшись и даже почистив зубы новой зубной щеткой (спасибо запасливому Тарасенко), одевшись уже в сухую одежду, я радуюсь, что платье не надо гладить, а волосы достаточно завязать в хвостик. Благо расческа и резинка в моей сумочке, которую я вчера бросила прямо на стиральную машинку, быстро нашлись. Надеваю туфли, жакет, беру сумочку и уже при параде выхожу из ванной.

— Ты меня завтраком кормить будешь? — улыбается Тарасенко, который тоже, кстати, уже вырядился в свой очередной костям а-ля олигарх поджидает меня прямо возле входа в ванную.

— Издеваешься? — приподнимаю я бровь и, тут же включив режим «стерва», с ленцой в голосе добавляю: — Я тебе кто, прислуга, что ли?