Ты сама пришла ко мне в руки

– Ты же не просто не говорила мне своего настоящего имени и подробностей своей жизни. Ты вела меня в другом направлении. Я же недавно представлял себе тебя крошкой, осознающей своё низкое происхождение и переживающей по этому поводу. Я едва ли не всем сердцем сочувствовал тебе. И зря. Ты даже не шипастая. И это только первое.

– Что ты знаешь обо мне? – быстро спросила Сарма, став серьёзнее.

– Очень смешно. Если удаётся выяснить, что именно знает оппонент, можно врать в том, чего он не знает. Ты этого хочешь? Продолжать мне врать? Но зачем? Рано или поздно я узнаю все подробности… Якобы Леммай Аффор. Для меня это имя навсегда останется синонимичным лжи. Так что теперь я буду звать тебя милой маленькой лгуньей. Это отучит меня от того имени, под которым я верил тебе. А теперь рассказывай о себе всю правду.

– Я боюсь, что ты покинешь меня, едва я всё расскажу. И навсегда заберёшь Эю, – склонив голову набок, шёлковым голосом пропела Сарма. – А я этого не хочу. Я так люблю её. Мне кажется, я уже не смогу жить без неё.

Сарма закрыла глаза. Она ощутила резь в глазах. Будто её слёзы снова решили показать себя миру.

– А мне не важно ничего, кроме Эю и тебя самой, – вдруг прошелестел голос Кармина совсем рядом. – И не говори мне зачем, когда и почему. Расскажи мне только о себе самой. Я хочу знать только то, какая ты настоящая. Я верю, что обстоятельства, которые заставили тебя лгать мне, очень важны для тебя и крайне серьёзны. И потому я абсолютно точно не смогу ни рассердиться на тебя, ни испугаться чего-либо. Просто расскажи мне о себе настоящей.

Его голос вливался ей в уши, обещая любовь, искушая мягкостью и лаской. Мысль о том, что Кармин может так утончённо заманивать её в ловушку, даже не пришла в голову Сарме. Ни на мгновение не мелькнула.

Она лишь открыла глаза, увидела, что Эю уснула в своих одеялах и обернулась к отцу малышки. Он парил в воздухе над ногами Сармы.

Кармин встретился с ней взглядом, и лукавая улыбка скользнула по его губам. Он аккуратно подтянул цепи так, что Сарма оказалась под ним. И опустился на неё, чтобы поцеловать. Он нежно покусывал её шею и грудь, его руки скользили по телу Сармы, распахивая на ней одежду. Она забылась. Ей казалось, что он дал ей время сочинить новую ложь, но на деле она ничего не соображала, только отвечала на ласки и старалась раздеть его как можно быстрее. Жар Кармина так сильно возбудил и взволновал её, что даже момент прозрения быстро стёрся из памяти.

Сжав грудь Сармы слишком сильно, Кармин вздрогнул, потому что молоко обрызгало его кожу на уже обнажённой ключице. Горячие капли, быстро остывающие на весеннем свежем воздухе, потекли по коже Сармы, но губы и язык Кармина поймали белую душистую жидкость. Серена ненадолго очнулась. Подумала о том, что молоко не пропало, что оно безвредно, а значит, Кармин не только специально подбирал химикаты, чтобы усыпить её, но и заранее подготовил заменитель молока именно для того, чтобы быть уверенным, что справится с Эю сам. Что ложь – всё то, что он наговорил Сарме, и дочку забрать он всё же хочет.

Но Кармин, казалось, ни о чём не думал. Возможно, потому у него так легко получилось заставить Сарму снова забыться.

Он не снял с неё цепи. Хотя мог бы сделать это легко и быстро. Нет, он предпочёл слушать, как металл позвякивает в такт его движениям.

Об этом она подумала позже.

– Итак? – абсолютно голый Кармин лёг рядом с Сармой. – Расскажи мне о себе всё.

– Но ты же не рассказывал?.. – еле-еле проговорила Сарма.

– Верно. О… я… родился только сыном наследника царя… но отца в детстве всё равно почти не знал. У него не было времени на меня и моё воспитание. Меня кое-как воспитывали старшие братья и учителя. Частью мне надлежало скрываться от недругов отца, дядюшек, и бояться яда, а частью, конечно, я был невероятно избалован. Сначала я должен был выяснить ту границу, за которой заканчивается страх быть убитым или подставить отца и начинается простор для каких угодно манёвров. В тридцать, как и все, я защитил своё право кинъе и вступил в армию своего деда – Деказруа Пятого. Затем отец убил деда и занял его место. И я в свою очередь стал наследником царя. Только вот собственных сыновей для продолжения традиций наследования я к тому моменту не завёл. А после у меня практически исчезла любая возможность воспитывать своих детей, даже появись они у меня. Почти всё время с момента воцарения Деказруа Шестого я провёл в нападениях, защитах и подавлениях восстаний, поскольку… политика отца не отличалась оригинальностью. Моими любовницами после вступления в армию оставались жрицы Хенера по специальному указу отца. Он очень конкретно обозначил своё желание надёжно контролировать наличие у меня детей. Не имею ни малейшего представления, о чём он думал. Он никогда не доверял мне своих мыслей, если только они не касались военного дела.

– Кармин… это ужасно, – Сарма коснулась своей шеи, ощутив нарастающий ком в горле. – Я вдруг… подумала… ты ведь не слишком сожалел, когда узнал, что твой отец погиб?