Ты сказала, что это сработает

До меня стало доходить, как много я пропустила той ночью. Неудивительно, что я не могла понять, что с нами произошло.

– Из-за этого тоже переживала. Я считала его своим другом. Тогда я поняла, что людям нельзя доверять.

– Затем был этот эпизод с Майком и гадость, которую он сказал. Должно быть, ты чувствовала, что тебя окружают, – я подбирала подходящее слово, – предатели?

Я испытывала удовлетворение от того, что можно дать определение случившемуся, найти для него осторожные слова. Как-то я смотрела по телевизору передачу про археологические раскопки и была поражена кропотливой тщательностью, с которой раскапывали фрагмент прошлого. Сейчас у меня было похожее ощущение.

– Что за Майк? И что за гадость? – спросила Саммер, напомнив нам о том, что мы не наедине обсуждаем эту очень личную историю.

Я замялась, давая Холли возможность ответить или возразить. Когда она промолчала, я сказала:

– Майк был парнем, с которым встречалась Кэти. Он сделал непристойный жест, намекая, что мы с Холли занимаемся сексом в гостиной.

– А вы им занимались?

– Нет, – сказала я. – Мы были очень близки. Мы проводили все время вместе.

– Мы действительно проводили все время вместе.

Она успокоилась. Я видела, что она вспоминает.

– Все мои воспоминания о колледже связаны с Холли и Кэти.

Холли вздохнула:

– Я никогда больше так не пила. Я вообще не напиваюсь.

– И это то, что случилось с вами двумя?

Нужно отдать должное Саммер. Пусть ее габариты не уступали палочке для мороженого, но она никогда не уклонялась от драки.

– Нет! – сказала Холли. – Нет, – повторила она.

«Эх», – подумала я. Эх, это еще не все. Я почувствовала тошноту. Было еще что-то. Это была не вся история.

Из телефона Холли, лежавшего на приборной панели, послышалась мелодия, поставленная на Роузи. Меня захлестнула волна разочарования. Я была готова выслушать остальное, каким бы ужасным оно ни было. Холли ответила на звонок и махнула всем садиться в машину.

– Привет, дорогая. Почему ты встала?

Она жестом показала мне садиться за руль. Я слышала, как Саммер размещается среди собак и хлопает дверью. Я выехала с заправки, слушая Холли.

– Как скоро? Малышка шевелится?

Холли выслушала ответ и сказала:

– Не забывай, что нам говорили про правило 411. Четыре минуты с минутным интервалом на протяжении по крайней мере одного часа. Потом в больницу.

До меня доносился из трубки металлический голос Роузи, но ее слов было не разобрать. Я поймала взгляд Саммер и беззвучно произнесла слово «схватки».

– Я не за рулем. Сэм ведет. Почему? Просто скажи мне. – Она сделала паузу. – Что происходит?

Я заткнула ухо и наклонилась к ней, пытаясь расслышать, что говорит Роузи.

– Тебе нужно в больницу!

Мое беспокойство возросло вместе с громкостью голоса Холли. Я коснулась ее руки. Саммер положила руку на плечо Холли.

– Когда отходят воды, больше шансов подхватить инфекцию.

Голос Холли стал высоким, и я автоматически нажала на газ.

– Нет, дорогая, не такси. Позвони Лютеру из соседнего дома. Он знает, что делать. Это не беспокойство. Нет, не ерунда. Мы на этот случай отдали ему весь хлеб из цуккини. – Она заговорила более решительно. – Не такси, ты меня слышишь? – Она вздохнула. – Мне жаль. Милая, извини за такой тон. Я так. О’кей. Мы в четырех часах пути. Будем через три. Я тебя люблю. Я люблю тебя еще больше. Я люблю тебя больше всех.

Она нажала отбой и посмотрела на нас:

– Я могу сесть за руль?

Типичное требование Холли превратилось в корректную просьбу.

– Мы тебя доставим до места, Холли. Скажи ей, Саммер. Слушай вселенную. Мы доедем, да?

– Кто бы сомневался, – сказала Саммер, наклоняясь вперед.

– Как вы думаете, сколько детей рождается в год? – спросила Холли.

– В мире или в Висконсине? – сказала я, надеясь ее отвлечь.

– Я погуглю, – сказала Саммер.

– Давайте только в США.

– Три целых восемь десятых миллиона.

– Если разделить это число на триста шестьдесят пять дней, получится, – Холли сделала паузу, чтобы перевести дух, – в день рождается десять с половиной тысяч детей.

Я и забыла, как легко она считала в уме. Сначала были студенческие годы узнавания, а затем все эти годы забвения, потому что ее больше не было рядом, чтобы напоминать мне об этом. Мы страдали дружеской деменцией. Лось издал свой знаменитый вздох, как бы говоря «Сколько времени впустую».

– И сколько из этих родов проходят неудачно? – спросила Холли, но тотчас передумала. – Погоди, я не хочу знать.

– Роузи здорова, и я уверена, что она следит за собой. Она не в группе риска, – сказала я.

– Насколько это было больно? Со стороны казалось, будто это агония.

На долю секунды мы с Холли встретились взглядами. Я понимала, о чем она спрашивала. Она хотела не фактов, она хотела ободрения.

– Тебе не о чем беспокоиться. Существует эпидуральная анестезия. Мне ее не делали, потому что момент был упущен. – Холли слушала. Я видела, что ей требовались подробности. – Мэдди родилась спустя несколько часов после того, как у меня отошли воды, но я мало что помню. Боль, толчки и потрясающее чувство освобождения. И потом уже Мэдди лежит у меня на груди и хочет есть.