Ты спросил, что такое есть Русь…

Что ж, дознаватель о поэте,
Марина, бросьте за порогом
Свои ботинки, сумки эти,
Ко мне войдите в гости с Богом.

Присядьте, милая, родная,

Коли свиданье смело сбыться.
Давно, спины не разгибая,
Стихи я ваши со страницы,

Как в цветнике цветы, срываю.

О, мне бы смелой притвориться,
Хоть страх на взводе держит… Знаю,
Мне, как и вам, угомониться

Что своенравному ветриле

Нельзя!.. — Всплакнуть? Поди, негоже.
Взгляните, книги накренили
Все полки… в книгах вы моложе…

Румянец, золото волосьев,

В глазах — зелённость океана…
Всё в два десятилетья скосит
Кровавый век, лишь прямость стана,

Что называли «офицерской»,

С «черкесской» талией, оставит…
Те дни за старой занавеской
В рябинном пламени сверкают.

«Диана с маленьким ребёнком»

И вы ж — «монах» его укравший,
«Красива как!» — в антично-тонком
Миру ваш абрис увидавший,

Так Вячеслав Иванов скажет.

Вид артемидово-дианый
С эмансипе иные свяжут,
Но — малыши?! Знать вид — обманный?

И всё ж азарт охоты ведом:

К сердцам любимых путь искали,
Своё безмерное — поэта
В равновеликих растворяли.

В вас были чувства — ураганны!

Порой отчаяньем язвимы…
И всё ж рассечь портрет? — Не странно ль?[13] —
На свет и тьму — две половины…

Да, детский чёрт до князя вырос,

Под Князем тьмы — цикл стихотворный —
Всё в революции варилось,
Как в «тусклый день» с водою «мёртвой»…

Страх перед старостью и смертью

Пытались застить морем чувства
И с волн любовной круговерти
На берег высшего искусства

Панегиристкий выходили.

Мощны раскачки амплитуды
Души великой и мотивы
К вам шли библейские оттуда,

И новизны не потеряют

Сопротивленческие строки:
На стороне лишь жертв бывает
Поэт во днях лихих, жестоких…

Страна стихам тем цену знала;

Не придавали им значенье
Лишь кто далёк от идеала…
Вы к тем имели снисхожденье.

О мой поэт, порой творенья

В душе рождают чувства боли,
Вины, причастных к восхожденью,
И хочешь сделать, что не волен.

Триумф духовный пораженьем

Своим физическим терзает,
Хоть возрождаются мгновенья,
В каких огонь не затухает.

Ваш путь в Елабуге окончен.

Там праху, видимо, не тесно,
Но в завещанье[14] — адрес точен —
Найти в Тарусе камню место,

На нём словам быть надлежало:

Коль нет уж кладбища хлыстовок,
Марина здесь лежать желала б…
Но обстоятельств мир так тонок…

Нелепо хныкать, разум хилый,

И обосновывать сужденья
В стране, где спор «неразрешимый»
Ведут добро и зло… Прощенья

Прошу, читатель, коли время

Я заняла, души не тронув,
Ужели нынешнее племя
Оглохло? Чу, а души — стонут…

Р. А. Н. 2000, Москва

Твоей душе, Марина