Ты такой светлый

чего уж больше нет

Смотрю

на старые фото

Меня не узнать

Перед праздником, пока приглашенные еще не появились, мы отправили детей в магазин за продуктами. Собственно, все было куплено заранее, но хлопоча по дому в ожидании гостей, мы с Вибеке нет-нет да и поглядывали друг на друга.

Мне показалось, что глаза у нее светятся, когда она посмотрела на меня, несшего из подвала стопку тарелок, которые обычно не нужны и потому хранятся там.

Минут через десять я наткнулся на Вибеке в ванной, где она накладывала косметику: волосы у нее на затылке чуточку вспотели, кожа блестела.

Вибеке послала Видара в магазин прикупить лимонада и попросила его взять с собой Эйольфа. Видар вздохнул, мамаaaa, и сказал, что таскать с собой больного Эйольфа мука мученическая. Вибеке возразила, что Эйольфу необходим свежий воздух, и сунула ему сотенную бумажку. Вибеке не заморачивается политкорректностью. Видар воспрял духом.

Вибеке заперла входную дверь, и я прямо в коридоре взял ее сзади. Hа ней было светло-зеленое платье в белую крапинку. Это заняло всего несколько минут; ее позвоночник по‐змеиному выгибался под кожей, и мир был прекрасен.

Откуда ни возьмись, на лужайке в саду стоит Стейнар, губы растянуты в улыбке от уха до уха, в руках блюдо с тортом.

Кажется, никто тогда не успел подумать, что это странно, или что так не делают, – его зычный голос всех нас зачаровал:

– Ну что, приветствую вас от лица соседей – я подумал, что ж я буду куковать в одиночку, если жена с сыном уехали в город, а за изгородью намечается такое пышное празднество?

Расхохотавшись тем своим смехом, когда невозможно не смеяться вместе с ним, он сквозь ошарашенную толпу прошагал прямо к Вибеке, державшей в руках высоченную стопку десертных тарелок, всучил блюдо с тортом Рагнхильд, ничтоже сумняшеся забрал у Вибеке тарелки и принялся расставлять их на длиннющем столе, накрытом нами в саду. При этом он успел обнять и Вибеке, и Рагнхильд, а закончив с тарелками, резко развернулся в сторону Видара, стоявшего в стороне, под сливой, и, упругим шагом направившись к нему, провозгласил:

– Тринадцать лет! Хa! Ну, Видар, ну, приятель, для тебя начинается великая пора! Хотел бы я быть на твоем месте! Поздравляю с днем рожденья!

Не понимаю даже, откуда в правой руке Стейнара вдруг оказался сверток, который он, подойдя ближе, протянул моему сыну со словами:

– Так, безделица от твоих соседей. Лив Мерете и Магнус тоже передают поздравления!

Видар был вовсе не готов к такому вниманию со стороны едва знакомого человека. Сын терпеть не может, чтобы все на него смотрели, его это выбивает из колеи. Бедняга совсем растерялся. Я хорошо знаю, каково это, сам намучился в детстве от застенчивости. Сглотнув, Видар улыбнулся, выдавил из себя большое спасибо и принялся нервно распаковывать подарок.

Стейнар кинул взгляд направо, потом налево, словно игриво подмигивая всем окружающим и завязывая с ними дружеские отношения еще до того, как успел хоть с кем‐нибудь познакомиться. Тем, кто стоял поближе, он приветливо протягивал крепкую ладонь и говорил тихим голосом, как бы стараясь не мешать Видару разбираться с подарком:

– Стейнар, сосед из‐за вон той изгороди. Лина? Рагнхильд? Карианне? Как приятно со всеми вами познакомиться! Платье просто невероятно стильное!

Так вот о подарке.

Тогда я на это не обратил внимания, поглощенный цирковым представлением, разворачивавшимся в саду с такой заразительной энергией, что некогда было удивиться тому, что Видар взял первым именно этот сверток.

Мы с ним договорились, что, принимая подарки, он будет ставить их на стол, вежливо благодарить, но распакует уже потом, чтобы не устраивать вокруг них ажиотаж. Незачем ими кичиться, ни к чему, мы же не американцы, хотя я и подозреваю, что есть в моей дражайшей половине, как и в ее роду, заокеанские гены. В свое время очень многие из наших краев подались в Америку, и кое‐какие американские черты характерны для местного люда: нечего совать нос в наши дела, сами разберемся, и тому подобное. Ну вот, значит, мой чудесный и не слишком словоохотливый сын – философ наш, говорит моя мать голосом, исполненным беззаветной любви, – взялся прилюдно распаковывать подарок, полученный им от человека, с которым он едва знаком, который объявился у нас всего несколько секунд назад и нежданно-негаданно приковал к себе внимание всего сада, всех собравшихся.

Видар снял с подарка обертку. Не сорвал, как делают семилетки, а подковырнул краешек скотча ногтем и бережно вскрыл упаковку. Он немножко церемонный, Видар, чуточку женственный, думается мне часто. Люди всегда хвалят его хорошие манеры.

Сняв обертку, он застыл, глядя на содержимое свертка. Всем остальным не видно было, что это. В саду воцарилась тишина. Стейнар, улыбаясь, слегка покачивал головой, эдак размеренно, словно призывая весь мир покачиваться в такт, такое у меня создалось впечатление.