Ты у меня под кожей

— Саш, ты будешь десерт?

— Нет. Я ужасно объелась. К тому же… — кусает губы, — думаю, самое сладкое меня ждет дома.

— Это точно, моя хорошая. Можешь не сомневаться.

Глава 15

Саша

— Ну, наконец-то! Я чуть в розыск на тебя не подала!

Наташа выходит из-за небольшого столика мне навстречу и крепко обнимает. Я порядком опоздала, попав в затор, она уже успела заждаться.

— Сразу в розыск? Не слишком ли круто? — невинно улыбаюсь, делая вид, что не замечаю озабоченного взгляда подруги.

— А что прикажешь мне делать? Ты пропала почти на неделю. Такого не было… дай-ка подумать… да с тех пор, как мы познакомились, пожалуй, я ничего подобного не припомню.

— Прости. Как-то мне…

— Как-то не до подруг тебе было.

— Это точно.

Бросаю сумку на соседний стул, а сама плюхаюсь на диванчик. Внутри пузырится радость. Мне хочется обнять весь мир. Но я лишь закусываю расползающиеся в блаженной улыбке губы и, подперев щеку кулачком, отворачиваюсь к окну. Стекло сплошь залито дождем. За ним с трудом угадываются размытые очертания города, желтые пятна фонарей, неясные фигуры прохожих. Осень с каждым днем все настойчивее вступает в свои права. Моя самая счастливая осень.

— Так, дорогуша, ты меня пугаешь.

— А как я сама боюсь, Наташка-а-а! Знала бы ты, как боюсь... Иногда просыпаюсь посреди ночи, а его нет. И вроде бы мне уже стоит к тому привыкнуть, а ведь черта с два! У меня тут же на ровном месте случается приступ стенокардии. Сердце подпрыгивает куда-то к горлу. Я пытаюсь вдохнуть — и не могу. Тогда я вскакиваю и бегу… Каждый раз бегу, представляешь? Потому что только рядом с ним эти приступы удушья проходят. Естественно, нахожу его в кабинете. Ринат столько работает, что я вообще не понимаю, когда он спит. Так вот, представь картину, я вбегаю в комнату, дышу, как несостоявшийся утопленник… — с губ срывается короткий смешок, я забираю у официанта чашку латте и разламываю стик с сахаром, — Орлов отрывается от монитора, и на секунду наши взгляды сплетаются. И знаешь, что самое удивительное? Он ничего не спрашивает. Как будто все про меня знает. И понимает… все.

— Так, может быть, это правда? Ну, ты же сама говорила, что он настоящий уникум. Что ему стоит тебя считать? Или по другим каналам узнать о твоем прошлом?

Наташа очень деликатна, но я все равно вздрагиваю.

— Нет… Нет, что ты! Ринат не стал бы ничего такого делать за моей спиной.

— А как он догадался о твоей боязни отношений?

Отвожу взгляд. Ответа у меня нет, поэтому я озвучиваю самую правдоподобную из своих версий:

— Скорее всего, его выводы основаны на давнишних сплетнях. Ну, тех… Еще армейских. И моей жизни, конечно, тоже.

— На том, что ты так и не отметилась замужем?

— А хоть бы и так.

— Ну-ну! Слушай, а ты не думала рассказать ему все, как есть? Ведь если у вас все серьезно, эта тема один черт всплывает и…

— Кто говорит о том, что у нас серьезно?

Наташка отводит ладони от своей чашки. Вскидывает на меня удивленный взгляд:

— Да ты и говоришь. Вот только что… Как тебе без него не дышится. Если это несерьезно, тогда я даже не знаю. Еще скажи, что ты не понимаешь, как влипла.

Сглатываю. Снова отворачиваюсь к окну. К любой бочке меда в комплекте всегда идет ложка дегтя. Для меня это — мой дикий страх. Ведь по большому счету Наташа права. Я влипла. Я так сильно влипла, что если позволить себе углубиться в эти мысли чуть больше, можно запросто тронуться. Поэтому я отгоняю их прочь и, как Скарлетт О’хара, обещаю себе подумать об этом завтра.

— И страх, о котором ты мне рассказываешь, от этого как раз исходит.

— Я знаю, Наташ. Просто… слушай, давай не будем? Считай, что я просто с тобой поделилась. На этом все. Зацикливаться на этом и дальше я не желаю. Сейчас мне так хорошо, что… Ну, не хочу я думать о плохом! Ведь это вполне объяснимо, правда?

— А о будущем? О нем ты тоже не хочешь думать?

Я как раз обдумываю свой ответ, когда мне на плечо ложится чья-то ладонь. Наташа демонстративно закатывает глаза, я оборачиваюсь.

— Юра? Привет. Какими судьбами?

— Привет. Да вот, ты не берешь трубку, а мы ведь так и не договорили тогда.

Жданов возвышается надо мной всей своей мощью. То, что в учебке было горой мышц, с возрастом покрылось плотным слоем жирка. Он выглядит скорее грузным, чем внушительным. Когда-то густые волосы поредели. На лице проступила капиллярная сетка… А ведь ему всего тридцать пять. Почему я не обращала на это внимания раньше? Как вообще была с ним? Он ведь совершенно не в моем вкусе. Однако.

— Знаешь, не думаю, что у нас остались общие темы, — качаю головой.

— Это касается твоего отца, — выбрасывает свой главный козырь Жданов, не представляя даже, как высоко взлетели ставки за дни, прошедшие с нашей последней встречи.

— Извините, я отойду, — Наташа машет у меня перед носом вибрирующим телефоном, спешно принимает вызов и действительно выходит из-за стола. Это нормально, ей часто звонят по очень важным и деликатным вопросам. Знаю, что на некоторые звонки она просто не может не ответить, но все равно немного злюсь на нее за это. Оставаться с Юрой наедине мне до тошноты не хочется.