Ты убит, Стас Шутов

Вот нам семь, а может, восемь или девять, неважно. Прохладная осень. Мы притаскиваем на крышу груду одеял, сооружаем из них шалаш. Валяемся, рисуем, играем в настольные игры, лопаем терн и гладим Умку. А когда темнеет, притаскиваем карту звездного неба и фонарики и ищем созвездия.

Я толком не помню, о чем мы говорили дальше. Я стоял рядом с Томой и просто предавался воспоминаниям, которые приносила смесь таких знакомых запахов: листья, терн, железо, ваниль, дерево. Не хватало одного: легкого запаха цирка.

Также я не помню, в какой момент ушел. Мне понравился этот… праздник? Тома не знала, что сейчас подарила мне то, в чем я так сильно нуждался: на несколько минут вернула в мир «до».

* * *

Как-то в декабре мне вдруг захотелось пойти в школу вместе с Томой. Я подкараулил ее за гаражом, и, когда она проходила мимо, вышел на дорогу.

– Ну, привет.

– Чего тебе? ― нахмурилась она, остановившись.

– Соскучился. Хочу поболтать в дороге, как в старые добрые времена. Пойдем?

Но Тома, застыв, смотрела на меня. Что выражал ее взгляд? Я не мог понять. Либо в глазах было ужас сколько всего намешано, либо, наоборот, темнела пустота.

– Сколько все это будет продолжаться, Стас? Эти твои прятки и кошки-мышки?

– Пока мне не надоест.

– Я хочу выбыть из игры, ― твердо сказала она и поправила лямку рюкзака.

– Не получится, То-ма. ― Я издевательски пропел по слогам ее имя. ― Кому и когда выбыть, решаю я. Ты остаешься.

– Как далеко ты зайдешь, Стас Шутов? ― она внимательно, без страха посмотрела на меня. ― Сегодня ты снова унизишь меня при всех, а что завтра? Придушишь, подожжешь, сбросишь с крыши?

– Слишком легко. Не доставлю тебе такой радости.

– Так чего мне ждать? ― Ее голос звучал устало и бесцветно.

– Жутких, страшных пыток, Мицкевич, ― сказал я замогильным голосом и с удовлетворением отметил, что она поежилась.

– Ну давай, пытай. ― Она беспомощно развела руки в стороны. На секунду я растерялся. ― Что медлишь? Вот я, перед тобой. Ты меня поймал. Что дальше?

И правда, а что дальше? Что я чувствовал? Сплошное разочарование. Ведь сейчас ничего такого мне от нее не было нужно. Хотелось просто спокойно дойти вместе до школы. Так что лучше бы ей закрыть рот и покорно идти рядом ― это действительно стало бы шагом к перемирию. Но Тома явно не желала подчиняться.

– Раньше ты мне больше нравилась. А как ты в первые дни учебного года дрожала от одного моего голоса… ― насмешливо пробормотал я. ― А теперь чего-то осмелела. Что, нашла новую компанию и крутая стала? Отважная?

– Именно так. Друзья помогают прогнать страх.

– С нетерпением жду, когда же ты выкинешь свой коронный номер и бросишь их в беде…

Тома вспыхнула и потупила взгляд. Я улыбнулся. То-то же! Мне удалось разбить эту невозмутимость.

– Я не сделаю этого.

– Уверена? Может, поспорим? ― весело предложил я.

Тома занервничала. Она переминалась с ноги на ногу и обнимала себя ― смущенно, будто стояла передо мной голой и пыталась закрыться. Я смаковал этот момент. Я уже придумал удачную реплику, чтобы окончательно выбить Тому из колеи, но тут все испортил Егор.

– Эй? Всем здоро́во. Том, у тебя все в порядке? – спросил он, подойдя к нам.

Тома пришла в себя.

– Да, все нормально.

Егор с опаской посмотрел на меня.

– А что стоим тогда? В школу опоздаем. Слушай, Том, я тебя хотел спросить по реферату… ― И Егор углубился в обсуждение учебы.

Я демонстративно не поздоровался с другом, ушел вперед, тем самым показывая Егору свое недовольство. Какого черта он вмешался? Всю дорогу до школы я перетирал свою злость между стиснутыми зубами.

Спецшкола. Месяц 11

Первые полгода мама с Яной приезжали каждые два месяца… но вот они пропустили одну встречу. Стас расстроился. Мама по телефону сказала, что Яна сильно болеет, она не может ее оставить. Стас смирился ― ну что ж, не в этот раз.

В следующий раз родные приехали, но пробыли со Стасом совсем мало времени. Вкусностей тоже было гораздо меньше, а вместо атмосферы пикника ― какое-то напряжение. Мама все время ерзала и смотрела на часы, как будто собиралась сбежать. Да и Янка задавала куда меньше вопросов и уже не выглядела такой восторженной, как прежде. Об отце Стас даже не заикался, боясь услышать жестокую правду: тот окончательно решил вычеркнуть сына из своей жизни.

Через два месяца мама с Яной снова не приехали; в этот раз отговоркой стал прорыв канализации в доме. И надо же такому случиться именно в родительский день.

Стас недоумевал, но в конце концов ему пришлось признать: мама его избегает.

* * *

Когда Круч был в душе, Стас незаметно вытащил у него из кармана жестяную баночку, отсчитал и забрал шестнадцать таблеток. С тех пор он всегда держал их при себе в пузырьке из-под витаминов. Он мог подсыпать их Кручу в воду или еду. А также ― подбросить в бутылку к другим четырем таблеткам во время посиделок на крыше. Возможностей было полно, но пока Стас не торопился.