Ты убит, Стас Шутов

Я стоял лицом к плите, но по звукам понимал, что делает мама: расстегивает сумочку, проверяет деньги в кошельке, не находит их. Поднимается по лестнице в спальню ― тяжело, медленно. Когда морковь прожарилась до золотистой корочки, наверху снова послышались шаги, но теперь другие. Вниз мама уже спускалась резво и нервно. Она влетела на кухню и спросила с возмущением:

– Стас, где деньги?

– Какие деньги? ― Я сделал вид, что не понимаю, о чем речь.

– Те, что отец давал.

Я развернулся, вытер руки о кухонное полотенце.

– У меня.

Мама была так потрясена, что обрела дар речи только через несколько секунд.

– Давай их сюда. ― Она требовательно протянула руку.

– Не отдам, ― спокойно сказал я.

– Ты чего, оборзел?

Она уже кипела от возмущения, но я сохранял невозмутимый вид.

– Отец дает тебе деньги на меня и на Яну. Я имею на них полное право, и пусть они лучше будут у меня.

– Ты охренел, от матери деньги прятать? ― Мама смотрела на меня со смесью удивления, обиды и гнева. ― А на что еду покупать?

– На еду буду выдавать.

– Ты кем себя возомнил? ― Она бросила сумку на диван. ― Ты ребенок еще, ты не имеешь права в дела взрослых вмешиваться!

– А ты у нас такая взрослая, да, мам? ― Я снова повернулся к плите и, помешав зажарку, бросил через плечо: ― Детей кинула и все бабло на бухло тратишь.

– Какое право ты имеешь меня судить? ― завизжала мама. ― Ты ведешь паразитный образ жизни, ты…

– Паразитарный, мам, правильно говорить паразитарный, ― перебил я.

Она ненадолго закрыла глаза, пытаясь совладать с гневом.

– Просто верни мне деньги, Стас, ― наконец сказала она уже спокойнее, но дрожь в голосе выдавала ее нервозность.

– Не верну. Это мои деньги и Янины. Мам, не переживай, если что понадобится, я буду выдавать. Но не на бухло.

И тогда она закричала еще оглушительнее:

– Верни деньги, паршивец! ― И, накинувшись, принялась лупить меня ладонями куда попало.

– Успокойся ты! ― Я сжал мамины руки и толкнул ее на диван.

Она плюхнулась на сидение, резко замолчала, сжалась и зарыдала. Тут же я почувствовал себя чудовищем. Мне стало жаль маму.

– У тебя же проблемы, я вижу, ― проговорил я, садясь рядом. ― Может, тебе к врачу сходить? Он что-нибудь успокаивающее тебе пропишет. Это лучше, чем алкоголь.

В воздухе повисла тишина, а потом мама сумрачно произнесла:

– Знаешь, Стас, а ведь если бы я тебя не рожала, ничего этого бы не было. И жили бы мы сейчас втроем любящей счастливой семьей.

Наступила оглушительная тишина. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать слова и оправиться от шока.

– Ну так засунь меня обратно и преврати в яйцеклетку! ― огрызнулся я и вскочил. ― Чего? Не умеешь? Так чего теперь говорить-то?

Я не хотел показывать маме, как меня ранили эти слова, поэтому быстро вышел из кухни. За спиной раздался звон битой посуды.

Я пронесся по дому бешеным торнадо, быстро оделся, взял из гаража баллончик с краской, а в ванной ― упаковку презервативов.

«Это ты и только ты виновата, Тома! Ты разрушила мою семью, а теперь и я разрушу твою идиллию! Вот так. Пусть родные знают, какая ты тварь».

Вылетев из дома, я уверенно направился к дому Мицкевич. Дойдя, навел баллончик на калитку и стал выводить краской надпись. В висках стучало, перед глазами стояла пелена. В ту минуту мне было плевать, засекут ли меня. Буквы то расплывались, то снова обретали четкость. Наконец на калитке появилась большая надпись:

НАТЯНУТАЯ НА ЧЛЕН ДРАНАЯ КОШКА

«Недостаточно. Все еще недостаточно для нее. Мало, мало, нужно больше!»

Я чувствовал себя так, будто в желудке у меня черная дыра. Акулы никак не могли насытиться. Распаковав коробку и вскрыв пакетик, я развернул один презерватив и бросил за калитку. А затем ― еще и еще. Я не успокоился, пока не перевел все.

Закончив, я почувствовал облегчение. А еще вдруг накатили усталость и непонятное смущение, будто все соседи наблюдали за мной. Я быстро осмотрелся и, убедившись, что меня никто не видит, покинул место преступления.

* * *

Контролируя финансы семьи, я хотел отучить маму от выпивки. Но она умудрилась где-то раздобыть дешевую паленую водку, после которой несколько часов обнималась с унитазом.

– Что же мне с тобой делать? ― вздыхал я, держа маме волосы.

Я понял, что борьбу с маминым алкоголизмом проиграл. Она и без денег раздобудет спиртное, да еще и непонятно какое. Пришлось пойти на компромисс: в доме снова появилась выпивка. Но теперь я хотя бы контролировал ее объемы и знал обо всех имеющихся в доме запасах.

На каникулах я старался реже бывать дома – хотелось отдохнуть от семейных проблем. А еще мне остро не хватало Томы. Хотелось крикнуть ей что-нибудь обидное, насладиться ее ужасом. Или… просто ее увидеть? Иногда я ловил себя на противоречивой мысли: мне легче, когда она просто рядом. Даже если при этом я ее не мучаю.

И вот наступила вторая четверть. Я так соскучился по своему мышонку, что в первый же день учебы ринулся его искать. Но тут меня ждал сюрприз.