Ты убит, Стас Шутов

Тома спросила, хотел бы я все вернуть, и я запнулся. Хотел бы? Да я бы продал за такое душу! Вот бы снова оказаться на пути к костру в тот день… дернуть Тому за руку, убраться подальше, пока нас не увидели, убежать вместе домой пить горячее какао. От вопроса стало очень больно. Я даже потерял дар речи.

И тут Тома словно сорвалась. Она закричала, что я превратил ее в чудовище. Но не это показалось странным, а следующие слова. Она сказала, что только я виноват в том, что скоро произойдет. И добавила, чтобы я бежал. Я не понимал, о чем она. Но у меня не было никаких сил искать подтекст.

Пока мы разговаривали, на трибунах что-то произошло, койоты расшумелись. Завершив звонок, я увидел, в чем дело. Парни погнались за Пятачком и Ишаком. И откуда они взялись? Обычно мушкетеры за километр обходили места нашей тусовки. Сзади кто-то выкрикнул: «Шутов!» Я обернулся и увидел Шляпу. Тот пытался напустить на себя смелый и наглый вид, но трясущиеся колени его выдавали.

У меня не было настроения ставить его на место. А он все нарывался: крикнул, что Тома никогда меня не любила, не считала другом, ей всегда было на меня плевать. А потом Шляпа добавил, что вчера они целовались. Слишком много болтовни. Стоило бы задуматься, с чего вдруг? Но я просто отмахнулся.

Этот щекастый все не отступал. Он сделал робкий шаг мне навстречу и… вякнул, что у моей Янки ничего так сиськи. Даже это меня не насторожило. Я не реагировал. Тогда он подошел вплотную и, выбив из моих рук телефон, заговорил уже увереннее. Посыпал оскорблениями в адрес мамы, и этого я уже стерпеть не мог. Чудовище проснулось, заворочалось и рвануло с цепи.

Цаплин со скоростью ракеты пустился в сторону леса. Перескочив через рельсы, скрылся в деревьях. Перед тем, как нырнуть за ним, я замешкался: я же избегаю леса… Но мое чудовище было не остановить. Вскоре я почти догнал Цаплина. Мы добежали до заброшенной промзоны, и Цаплин припустил к двум кучам строительного мусора. Вместо того, чтобы пробежать между ними, он зачем-то прыгнул, хотя дорога там была ровная, ничего не мешало. Слишком ровная дорога… Вокруг ― грязь, мусор, обломки… А четко между кучами ― песок и больше ничего. Что-то тут не так…

Я не успел подумать об этом и остановиться: под ногами разверзлась земля. Я рухнул в преисподнюю. А потом на меня упало небо, и наступила темнота.

В рот набился песок, я закашлялся, стал стягивать с себя что-то, что принял за небо. Это оказался брезент. Я понял: между кучами мусора находилась ловушка, в которую я попался. Ловушка была застелена этим брезентом и замаскирована песком.

Брезент был тяжелым, я лежал под ним в неудобной позе. Раздался истеричный лязг железок, что-то скрипнуло. Сдернув ткань, я посмотрел наверх и увидел небо сквозь прутья. Я находился в яме, закрытой на решетки. Очевидно, ключами: их лязг я и слышал.

Вытянув руку, можно было ухватиться за решетку. Упираясь в земляные стены, я уцепился за прутья, попробовал расшатать их. Ничего не вышло, я скатился вниз по рыхлому песку. Выругался, тщетно попробовал снова, приказал себе: спокойно. Просто отдохни и подумай. Я привалился к стене и сел. Тяжело дыша, посмотрел наверх.

Я понял, кто за всем стоит. Ну конечно. Я вспомнил, какой была Тома в последнее время ― будто ее ничего не волновало. И вот почему Шляпа так отчаянно хотел меня взбесить. Как раз чтобы я погнался за ним. Привести меня к ловушке. Это и произошло. Как же глупо я попался. Меня обхитрила компашка недоумков. Как долго, интересно, они работали над планом? Нашли эту яму или сами выкопали ее? И что теперь будет? Меня собираются держать в плену? Спускать мне по веревке вниз ведерко с едой и отхожий горшок? Таков Томин суд?

Я прислушался. Я словно чувствовал: она там, наверху. Мне подсказывала это наша незримая и прочная связь. Пока мне не было страшно, просто любопытно. Это же… игра, да? Хотелось увидеть Тому, заглянуть ей в глаза. Может, удастся прочитать по взгляду, какой будет ее следующий шаг? Это салочки, просто салочки. Я был во́дой, но теперь осалил Тому. Роли поменялись.

И тут я услышал осторожные шаги. Она подошла совсем близко.

– Честно, всегда считал тебя дурой. А придумать такой план… Снимаю шляпу, Гном! ― крикнул я, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо.

– Ты ― мое, ― задумчиво шепнула она в ответ. И почему-то я поежился.

Борясь с внезапным страхом, я крикнул ей, чтобы показалась.

– Скажи же что-нибудь, ну! Трусиха. Всегда такой была, такой и останешься!

Я кричал, я пытался задеть ее… Но она молчала. И это пугало все больше.