Ты умеешь хранить секреты?

– Именно! Ну, каково бы тебе было, если бы кто-то раззвонил на всех углах, что ты носишь женские трусики?

Эйдан бледнеет.

– Я не ношу женских трусиков!

– Знаю, что не носишь. Вернее, никогда не видела твоего белья. Просто предположи на секунду, что все-таки носишь. Понравилось бы тебе, если бы твой друг взял и выложил все в так называемом бизнес-интервью на телевидении?

Эйдан сосредоточенно хмурится. И вдруг вскидывает голову, словно что-то сообразив.

– Погоди! Интервью с Джеком Харпером, верно? Так ты об этом говоришь? Мы видели его в баре!

– Да неужели? – Я вскидываю руки к небу. – Просто фантастика! А я уже начинала волноваться! Страшно подумать, что было бы, если бы кто-то один во всей Вселенной пропустил это событие века!

– Так это ты? Это ты читаешь по пятнадцать гороскопов вдень и врешь насчет... Прости. Пожалуйста, прости. Представляю, каково тебе сейчас. Ты, должно быть, очень обижена.

– Очень. Очень обижена. И зла. И унижена.

И сбита с толку, добавляю я мысленно. Так сбита с толку, потрясена и ошарашена, что едва могу сохранять равновесие. Кажется, если попытаюсь встать, просто рухну. Всего за несколько минут мой мир перевернулся с ног на голову.

Я думала, Джек меня любит.

Я думала, мы с ним...

Неистовая боль пронзает меня, разрывая на части, и я обхватываю голову руками.

– Откуда он столько знает о тебе? – нерешительно спрашивает Эйдан. – Между вами что-то... есть?

– Познакомились в самолете, – объясняю я, стараясь держать себя в руках. – И... весь полет я рассказывала о себе. Потом несколько раз встречались, и я вообразила... – Голос предательски дрожит. – Я, честно, воображала. что... ну, ты понимаешь. – Щекам становится горячо. – Словом, что это настоящее. Но, как оказалось, я ему не нужна. Просто он хотел лучше понять девушек с улицы. Узнать, что им нужно. Для его дурацкой продукции. Для идиотской женской линии.

Я заново переживаю все случившееся, и осознание собственной глупости терзает меня с новой силой. Я впервые облекла в слова то, что мучило меня последние полтора часа, и этого уже невозможно вынести.

По лицу катится слеза. За ней вторая.

Джек использовал меня.

Поэтому и пригласил на ужин.

Поэтому так увлекся мной.

Поэтому ловил каждое мое слово.

Поэтому был заворожен.

Поэтому моя жизнь так его захватила.

И это была не любовь. Просто бизнес.

Я неожиданно для себя всхлипываю.

– Прости... – давлюсь я слезами. – Прости. Я сама не думала...

– Не волнуйся, – участливо шепчет Эйдан. – Совершенно естественная реакция. – Он сокрушенно качает головой. – Я мало что знаю о большом бизнесе, но, мне кажется, эти парни не могут взобраться наверх, не раздавив по пути пару-тройку друзей. Для того чтобы преуспеть, нужно забыть о жалости.

Он замолкает, наблюдая, как я без особого успеха пытаюсь успокоиться.

– Эмма, хочешь совет?

– Какой? – хлюпаю я носом.

– Попробуй выложиться в кикбоксинге. Будь агрессивнее. Используй свою обиду.

Я даже плакать перестала. Он что, не слышал?

– Эйдан, я не занимаюсь кикбоксингом! – взвизгиваю я. – Не занимаюсь! Понятно? И никогда не занималась!

– Нет? – спрашивает он озадаченно. – Но ты сказала...

– Я солгала. Недоуменное молчание.

– Да, верно, – вспоминает Эйдан. – Ну что ж... не расстраивайся! Можешь попробовать что-то менее жестокое. Может... тай-цзи...

Он нерешительно смотрит на меня, словно хочет что-то добавить, но боится.

– Послушай... хочешь выпить? Чего-нибудь успокоительного? Я мог бы сделать тебе смесь манго с бананом и цветками ромашки, добавить немного мускатного ореха. Чтобы привести нервы в порядок.

– Нет, спасибо. – Я вытираю нос, глубоко вздыхаю и беру сумочку. – Поеду-ка я домой.

– Доберешься сама?

– Все обойдется, – киваю я с вымученной улыбкой. – Уже обошлось. Я в полном порядке.

Это, разумеется, тоже было вранье. Ни в каком я не в порядке. И, сидя в метро, не могу сдержать слез. Тяжелые капли текут по лицу, падая на джинсы и расплываясь большими мокрыми пятнами. Пассажиры глазеют на меня, но мне плевать. Какая разница? Самое большое в жизни унижение я уже пережила – что мне любопытство каких-то незнакомых людей?

Какая же я дура. Какая дура!

Вообразила, что мы родственные души.

Конечно, никакого родства нет и не было.

Конечно, я вовсе его не интересовала.

Конечно, он никогда меня не любил.

Очередной приступ боли скручивает меня с такой силой, что я принимаюсь лихорадочно нашаривать бумажный носовой платок.

– Не расстраивайтесь, дорогая, – советует сидящая слева полная дама « широком платье, разрисованном ананасами. – Не стоит он того! Лучше поезжайте домой, умойтесь, выпейте чашечку чаю погорячее...

– Откуда вы знаете, что она плачет из-за мужчины? -запальчиво вскидывается женщина в темном костюме. – Какой банальный, антифсминистский взгляд на проблему! Да ее могло расстроить все, что угодно! Грустная музыка, строка стихотворения, голод в бедных странах, политическая ситуация на Ближнем Востоке. – Она выжидающе смотрит на меня.

– Честно говоря, я плачу из-за мужчины, – признаюсь я.