Ты умрёшь завтра(СИ)

     — А это еще кто?! — взревел самый активный член, видимо председатель комиссии.

     — Совесть социализма! — в тон ему отозвался Аркадий Юрьевич, а потом как ни в чем не бывало, покатил свою тележку к вертолету, грузить ее тюками газет и писем.

     То, что ПГТ Красный не санаторий, гости поняли быстро, сразу же после того, как Леонид Валерьевич выдал им респираторы, порекомендовав на улице их не снимать, потому что пыль радиоактивна. Рюкзаки и баулы, которые гости собирались набить банками с солеными груздями, клюквенными компотами и вязками вяленой зайчатины, члены комиссии даже брать с собой не стали, бросили в вертолете. А тут еще и карлики показались, добавив своим появлением гостям нервного напряжения. Молчаливые человечки в бурых балахонах и с длинными пиками в руках держались в удалении, но внимательно наблюдали посадку вертолета, а затем вели комиссию два квартала, почти до самого центра, давая понять, что гости находятся на их территории, и что им тут не рады.

     Все это произвело на делегацию настолько гнетущее впечатление, что они запретили себе отдых от перелета и тут же приступили к работе. Всю ночь комиссия изучала разносторонние документы, подсчитывала убытки, прикидывала затраты, и рано утром, заверив председателя горисполкома Поворотова и директора ныне не работающего завода Головчука, что меры по «возвращению к жизни города Красный Октябрь будут приняты незамедлительно, и к осени железная дорога будет воссоздана всенепременно», поспешно погрузилась в вертолет и была такова.

     К осени никакой дороги воссоздано не было, зато из «области» пришло заверение, что страна о детище своем, то есть о Красном, не забыла, и что восстановление железной дороги заложено в смету затрат будущего года. Некогда стране было заниматься Красным, у нее генсек при смерти на руках лежал.

     — К исполнению обязанностей генерального секретаря Черненко К. У. приступил, не приходя в сознание. А в редкие минуты просветления мозга пытается исправить Андроповские нововведения, — так прокомментировал вступление в должность и правление Константина Устиновича историк Семыгин.

     Леонид Валерьевич Поворотов, памятуя народную мудрость «на Партию надейся, а сам не плошай», решил своими силами готовить город к зиме, а потому отправился с разговором к теперешнему директору завода Головчуку, и предложил ему оставшиеся заводские мощности пустить на производство «буржуек», благо их клепать и без сварки можно было, то есть, не расходуя электроэнергию. Директор завода с пониманием встретил предложение Леонида Валерьевича, да и печек требовалось не так уж и много, около полторы тысячи, если исходить из расчета одна «буржуйка» на семью. К тому же смекалистые заводские слесари и сами уже потихоньку мастерили эти нехитрые отопительные приборы, догадываясь, что обещаниями «большой земли» в морозы жилье не обогреть. Первые заморозки город встретил во всеоружии — дома, словно паровозы, попыхивали торчащими из окон трубами и потрескивали горящими в топках поленьями.

     Вплоть до весны 86-го вертолеты исправно доставляли продовольствие, которое честно распределялось между населением, так что если кто-то и вынашивал недовольство (все-таки табак и алкоголь были в большом дефиците), то держал его при себе, наружу не проецировал. К тому же, не нужно было работать, что диссидент Семыгин озвучил следующим образом:

     — У нас в Красном наступил долгожданный коммунизм. Работать — от каждого по возможности, то есть не нужно совсем, а харчи — всем по потребностям, то есть поровну. Ура, товарищи, светлое будущее уже здесь и сейчас! Спасибо вам, Никита Сергеевич, вы свое обещание сдержали!

     Не забывала «большая земля» и об идеологической подпитке граждан Красного, а потому иногда вертолеты доставляли газеты, а весной 85-го даже приперли тысячу экземпляров книги Дорогого Леонида Ильича «Малая земля». Семыгин книгу просмотрел, и начал раздавать ее горожанам вместе с газетами, рекомендуя использовать этот шедевр исключительно для растопки.