Ты умрёшь завтра(СИ)

     Анализ документа произвел на Аркадия Юрьевича сильное впечатление. Все тут было: и Камень, и природные катаклизмы, и диавольский прототип Никодима. И если бы этим событиям не было более двухсот лет, их вполне можно было бы спутать с летописью Красного. Правда из свитка было неясно, уничтожил клирик Фома Камень или нет, но намерения свои священник обозначил вполне определенно. Судя по почерку и изложенным событиям, человек он был последовательный, в мелочах щепетильный и в вере своей упертый, как упомянутая им же ломовая лошадь. Так что если Камень он и не уничтожил (вероятнее всего таки не уничтожил, иначе, откуда бы Алатырь взялся двести лет спустя?), но пытался, — размышлял историк Семыгин. — А учитывая то, что церковно-приходская книга с этого времени ведет историю не возрождения града Ирий, но его вымирания, то следует отдать должное здравомыслию привидения Фомы-клирика, которое именно об этом священника и предупреждало. Формула простая: хотите жить, не трогайте Камень. Ну да разве Церковь снизойдет до советов язычески настроенных привидений!

     Из свитка так же следовало и то, что град Ирий был куда крупнее, чем основатели Красного в 54-ом году определили. После пожара в живых осталось около двух тысяч человек, — это следовало из записей церковно-приходской книги, то есть изначально их было больше, может быть три, или даже три с половиной тысячи. А вот все уцелевшие не могли укрыться в церкви, они бы туда попросту не поместились. Так что, либо клирик Фома врал, либо чего-то не договаривал. Еще одной странность являлось упоминание Екатеринбургской епархии, которая выделила священнику казаков, хотя сам клирик Фома приписку имел в епархии Тобольской. Что же, Фома работал сразу на две конторы? Иначе, с чего бы Екатеринбургские попы поделились армией с чужим подчиненным? И почему Тобольская епархия не выделила своему сотруднику охрану, раз он в ней нуждался? На эти вопросы у историка Семыгина ответов не имелось, и он отложил их для дальнейшего изучения.

     Самый же интересный вывод заключался в другом. Иерей Сергий все перепутал, клирик Фома не возводил каменную церковь взамен деревянной. Свою церковь он строил с нуля и на другом месте. А вот деревянный языческий храм, построенный жителями Ирия вокруг камня на имя Алатырь, с идолом четырхликого бога (а это никто иной, как Святовит), он разрушил. Тут на лицо имел место конфликт религий. Возможно, что и стихия тут ни причем, а пожары — всего лишь протест наших языческих предков против православного натиска и притеснения, — заключил историк Семыгин. — Но что это нам дает? Двести лет назад язычество на Руси было очаговым и, по большей части тайным. И вот православная церковь добралась до зауральской тайги, может быть к последнему оплоту древнеславянского верования, и привела с собой армию, уверенная, что мировоззрение можно привнести в чужую среду только силой. В результате, «диавольские» боги наших предков разгневались, все уничтожили, а единственно-истинный бог христиан так и не проявился, не встал на защиту своих подопечных.

     Все эти размышления вызывали у Аркадия Юрьевича изжогу и желудочные колики. Семыгин никогда не был религиозен, но так же он не был и слеп, и теперь открывшаяся ему картина вполне конкретно указывала на истинные истоки религиозных распрей. А питала эти истоки, конечно же, политика. Бывший военкор Семыгин в молодости часто сталкивался с подобным. Живет себе маленькое государство, никого не трогает, но обязательно найдется кто-то большой и сильный, который вломится и начнет учить неразумных граждан, что есть хорошо, и что недопустимо. Так и здесь: жил себе Ирий, скорее всего, счастливо жил, преуспевал (а как иначе поселение в три–четыре тысячи горожан, по тем временам — большой город, смогло бы так разрастись?), и тут появляется христианство с мушкетами и кавалерией, и рушит все под корень. Но что они рушат? Всего лишь людей, потому что люди смертны, а у сильных мира сего самые современные средства уничтожения, в данном случае — профессиональная армия. Но вдруг оказывается, что, задавив очаг ненавистного верования, военизированная религия, повелевающая массами и даже государствами, натыкается на неизведанную и возмущенную силу, столь могущественную, что проигрывает ей безоговорочно и окончательно!

     Аркадий Юрьевич и сам озадачился такому выводу, но поразмыслив, заключил, что удивляться тут нечему. В сущности, все социальные структуры живут и развиваются по одному принципу — принципу захвата власти и доминирования. Но что делать, когда доминирующие натыкаются на непреодолимую силу? Когда ни мушкеты военных, ни всемогущий Бог не в состоянии контролировать ситуацию? Закрыть глаза, сделать вид, будто ничего такого и не происходило? Может быть, поэтому Тобольская епархия с такой прохладой относилась к вотчине отца Сергия, да и к нему самому, зная, что место это — кладбище града Ирий, само по себе является посягательством на основополагающие устои христианства?..