Ты умрёшь завтра(СИ)

     Когда же мать поведала Антону тайну ее происхождения, юный Чех был ошеломлен, но не столько поразительными фактами, столько тем, что матери пришлось вынести, и какую цену заплатить, чтобы выжить и дать жизнь ему — Антону, сыну коммуниста и купеческой дочери. После этого признания многое в жизни юного Чеха стало на свои места, прояснилось. И в первую очередь, ему стал понятен он сам. Окружавшие юного Чеха люди уверяли его, что он сын героя, бесстрашного большевика, и Антон чувствовал гордость за отца, но при этом к делу родителя относился отстраненно и даже прохладно, считая, что идеи идеями, но любое государство нуждается в первую очередь в специалистах, и только потом — в глашатаях коммунистической истины. Не трогала политика молодого Антона Павловича, и теперь он осознавал, что такое его отношение —наследство матери. Понял Антон и загадочное замечание Алевтины Васильевны о том, что революция дала супругу что-то в личное пользование. И, наверное, только мать — человек из иного круга (если не сказать — из противоположного лагеря) могла сделать подобный бесстрастный анализ. Революция дала коммунисту Чеху возможность самореализоваться, возвыситься, из серого и забитого рабочего, коих сотни тысяч, вырасти в адепта нового порядка. Отец Антона был тщеславен, и нахлынувший шквал революции дал его тщеславию волю. При общем равенстве и братстве, которые воспевали большевики, революция организовывалась и вершилась лидерами-индивидуалистами, тем самым изначально противореча своим принципам. Раньше царь-батюшка говорил своему народу, что для него хорошо, а что плохо, — теперь это делала партия большевиков. А стал быть, по сути ничего не изменилось. Кроме, конечно же, надежды, — мощной, но, как правило, иллюзорной мотивации. Алевтина Васильевна понимала это с момента встречи с Павлом Романовичем, теперь это понимал и Антон.

     Окончить медицинское училище молодому медику Чеху помешала война. Но поскольку первые четыре года он отучился на отлично, к тому же проявлял огромный интерес к изыскательской работе, в частности к борьбе с туберкулезом, и даже достиг на этом поприще определенных результатов, седые профессора посчитали приемлемым дать Антону диплом полного медицинского образования и поскорее отправить на фронт, как того хотела страна. С началом боевых действий надобность во врачах у линии фронта возросла многократно, и двадцатидвухлетнего доктора-ординатора Чеха откомандировали в 432-ой специализированный эвакуационный госпиталь, который дислоцировался в Минске. По мере наступления Вермахта, госпиталь отодвигался на восток — вглубь страны, и в районе Брянска угодил под массированный артобстрел. Треть состава врачей и санитаров погибла, медицинское оборудование и техника были полностью уничтожены. Антон Павлович же отделался контузией и переломом ноги. Вместе с другими тяжелоранеными медиками его эвакуировали в Челябинский госпиталь, а после выздоровления предложили (вернее, приказали) остаться, потому что квалифицированный врачей, тем более, с опытом полевой работы в боевых условиях не хватало, а перед Челябинским госпиталем была поставлена задача подготовки именно таких кадров. Антон Павлович согласился и работал в Челябинске вплоть до 48-го года. Кроме непосредственно практики, Антон Павлович писал статьи в медицинские журналы и вообще много занимался научными исследованиями. В конечном итоге, подающего большие надежды молодого ученого заметили, и предложили место терапевта в Свердловской окружной клинике. Антон Павлович предложение принял.

     Год спустя доктор Чех женился на миловидной женщине, которая родила ему белокурую дочурку, и подумывал вступить в партию. Никакого партийного рвения Антон Чех не испытывал, но выбора у него особенно то и не было. Сотрудники клиники видели в Антоне Павловиче незлобивого человека, надежного товарища, грамотного и проницательного врача, но в наследство от отца доктор Чех получил достаточную долю тщеславия, и в делах медицинской практики всегда хотел большего. Он жаждал возглавить исследовательский отдел, открывать новые методы диагностики и лечения, быть первопроходцем, быть тем, чье имя впишется в историю медицины золотыми буквами, рядом с такими корифеями, как Пирогов, Павлов, или там Кащенко. Мать Антона Павловича оказалась женщиной проницательной и дальновидной, она понимала, что тщеславие супруга всенепременно проявится в сыне, и сумела воспитать Антона так, чтобы это тщеславие вылилось в что-то не столь кровавое, как, например, политика. Но времена вчерашних добродетелей отчаянно таяли в тумане прошлого и Антон Павлович понимал, что, не будучи членом партии, никаких вершин покорить ему попросту не дадут, а потому был готов пойти на копеечное лицемерие. К тому же, его супруга, особа еще более амбициозная, чем сам Антон Павлович, всячески мужа к такому шагу подталкивала. Но шаг этот Антону Павловичу совершить было не суждено.