Ты умрёшь завтра(СИ)

     Перед смертью Алевтина Васильевна поведала сыну, что ее девичья фамилия на самом деле не Петрова, и родители ее не Псковские служащие, но является прямой наследницей известного купеческого рода Громовых, и у деда Антона было двенадцать барж и два парохода, которые возили по Волге лес, зерно, пушнину, рыбу и благосостоятельных бездельников. В 1917-ом Василий Громов хоть и знал о неспокойной обстановке в обеих столицах, все же отбыл в Петербург, так как дело свое всегда ставил превыше прочего, в данном случае даже превыше элементарной осторожности. Купец Громов угодил в эпицентр революции, взбешенная толпа его буквально разорвала где-то на Невском («Вон он, вон! Морда купеческая! Ну что, напился кровушки пролетарской?!»). Так Революция пришла в дом Алевтины Васильевны, — с парадного входа, вышибив ногою дверь. Чуть позже имущество Громовых было национализировано, мать Алевтины Васильевны и два брата — расстреляны, потому как имели наглость возмутиться против процесса «национализации», который иначе, как вооруженным грабежом и назвать было трудно. Сама Алевтина, тогда девятнадцатилетняя девушка, была вытолкана матерью за дверь потайного лаза, который семья Громовых обустроила по причине смутного времени, выскользнула на задний двор, и, глотая слезы и ужас, что есть духу кинулась прочь. Отдалившись метров на двести, она услышала кашель «Маузера», поставивший крест на роду Громовых. Домой Алевтина Васильевна больше не возвращалась.

     Понимая, что желание носить фамилию предков отныне равнозначно смертному приговору, Алевтина переоделась крестьянкой и решила пробираться на Украину — туда, где никто не слышал о Громовых, и следовательно, не мог опознать в ней купеческую дочь. На железнодорожном вокзале в Курске она и встретила своего будущего мужа.

     Павел Чех возвращался из Москвы, куда ездил перенимать опыт товарищей по пропагандистской работе с населением. На перроне Курского вокзала он курил папиросу в ожидании поезда, который опаздывал уже на сорок минут, строил планы своей будущей деятельности и вообще пребывал в бодром расположении духа. А потом ему под ноги свалилась миловидная девушка. Алевтина не ела три дня и с ней начали случаться голодные обмороки. Коммунист Чех не остался равнодушен к горестям крестьянки (о том, что Алевтина образована и происходит вовсе не из крепостных, он узнал чуть позже), — коммунистическая идея не позволила, к тому же, рухнувший под ноги представитель крестьянства был симпатичен и взывал к потаенным страстям, сильно разнящимся с альтруизмом и чувством товарищеской солидарности к обездоленному народу. Павел Романович перенес Алевтину на скамейку, привел в чувства, скормил ей две картофелины, кусочек сала и луковицу, с отеческой улыбкой наблюдая, как голодная девушка запихивает в рот еду двумя руками.

     В Харьков они приехали вместе, и каждый из них понимал, что встреча их судьбоносна и никуда им уже друг от друга не деться. Алевтине было не просто преодолеть классовое неравенство, но ей хватило мудрости осознать, что жизнь изменилась окончательно и бесповоротно, и то обеспеченное и размеренное будущее, которое ей раньше сулила фамилия удачливого волжского купца, отныне невозможно, а тоска по ней — опасна. Мир взбесился, все перевернулось с ног на голову, старые святыни втоптали в грязь, а новые походили на бред душевнобольного, — Алевтина, вчерашняя выпускница женской гимназии, образованная и утонченная, не способна была в одиночку в новом порядке не то что разобраться, но и выжить. Девушка смотрела на Павла — мужественного, уверенного в себе человека, и чувствовала, что за этим мужчиной, сильным, грубоватым, но не лишенным человеческого участия, она сможет схорониться от штормовых ветров бурлящей эпохи, и это толкало ее к Павлу с такой силой, что разница в сословии и возрасте переставали иметь значение. Разумеется, она понимала, что тем самым предает весь свой род, его устоявшиеся десятилетиями традиции и добродетели, но иногда ведь хочется просто жить, не ради идеалов, традиций или великих идей, но ради самой жизни. Особенно, когда тебе всего девятнадцать.

     Алевтина наврала Павлу, что родом она из Пскова, родители ее померли от оспы, и сама она покинула город, боясь той же участи, потому как проклятая хворь лютовала там безбожно. Следом она добавила, что скудные сбережения родителей у нее украли в пути, потому она в последние дни голодает и молит бога только о том, чтобы дал ей сил добраться до Полтавы, где живет ее двоюродная тетушка по матушкиной линии, которую она ни разу в жизни в глаза не видала.