Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!

– А давай мы с тобой распишемся? – выдал за только что озарившую его идею Кирилл то, к чему стремился всей душой, – А что – это хорошая идея! Я не женат и не собираюсь. С жильём у меня всё отлично. И материально не сравнить с тобой.

– Как это? – опешила Олеся, у которой от удивления даже слёзы высохли, – Как же мы будем жить вместе?

– Нормально будем жить. Даже хорошо! Как старые добрые друзья. Дом у меня большой, мешать мы друг другу не будем. Каждый будет жить своей жизнью. Я тебя не буду ограничивать в личной жизни, ты меня тоже. Подумай, Олеся! А через несколько лет разбежимся в разные стороны, зато дети уже будут при тебе. И никто их не отберёт.

Не собирался Кирилл жить с Олесей, как друг. Что за глупости! И разводиться тоже не собирался. Вот ещё! Он был уверен, что они подходят друг другу на все 100%, даже на 200. Просто Олеся никак не может сделать последний шаг к нему, какой-то барьер сама себе поставила, и перешагнуть не решается. А когда они поженятся, уж Кирилл сможет преодолеть этот барьер, найдёт способ.

21

Прошло два дня, а Олеся с ответом у Кирилла так и не появилась. С каждым днём, даже с каждым часом, его надежды таяли. Он уже начал задумываться о разработке нового плана завоевания Олеси, но в голову пока ничего не приходило.

Выходные тупо просидел один, как сыч, в загородном доме. Пил свой любимый коньяк и сожалел о том, что ещё на том вечере с португальцами не дожал ситуацию до конца. Почему-то был уверен, что приди он к ней тогда ночью, всё бы у них уже давно сладилось. А он заигрался, твёрдо следовал правилам придуманной им же игры, вот и упустил момент.

В понедельник злой, небритый и невыспавшийся вышел на работу. И когда Маринка доложила, что о нём спрашивала Олеся Бахрушина, не знал – радоваться ему или огорчаться? О чём так можно долго думать – целых четыре дня? Он быстренько привёл себя в порядок, благо, что у него за кабинетом была комната для отдыха со сменой чистого белья и бритвенными принадлежностями, и велел Маринке вызвать к нему Бахрушину.

Олеся вошла в кабинет вся нервная, вздрюченная. У неё под глазами темнели круги, но хоть свой голубой цвет в них вернулся. Кирилл всё это посчитал положительными признаками и успокоился. Но помогать Олесе, первым начав разговор, не собирался. Он уже отдал свой пас, мяч на её стороне.

Олеся помялась в дверях, не решаясь – то ли ей сесть за стол, то ли выпалить заготовленную речь и уйти? Заученные и выверенные слова никак не шли с языка. Наконец, она решилась начать, так и оставшись стоять в дверях кабинета:

– Кирилл Андреевич!.. Кирилл! Я так благодарна Вам за всё, что Вы для меня сделали… Как бы я без Вас справилась, даже не знаю… Но я так не могу… Не правильно всё это… Вы ещё молодой мужчина… У Вас ещё будет своя семья… настоящая… Дети… Не зачем Вам вешать на себя мои проблемы… Да и все эти Ваши женщины… Я так не могу… Я понимаю, что это не современно, но так уж я воспитана… из прошлого века… Простите…

Кирилл с первых слов понял, о чём будет говорить Олеся, и почти не слушал её. Но, когда она в своей спутанной речи дошла до «его женщин», у него сработала мгновенная реакция, выработанная годами переговорных процессов, когда из кучи размытых, завуалированных фраз надо вычленить главное, ухватиться за эту ниточку, и вытащить всю ситуацию в свою пользу. Он вскочил с кресла, в два шага оказался около Олеси и, поймав её взгляд и настойчиво удерживая его, вкрадчиво спросил:

– А если не будет никаких других женщин?

– Но как же, Вы сами говорили…

– Никого не будет, ты будешь одна, единственная! Других возражений нет?

Олеся четыре дня и четыре ночи промучилась из-за его предложения. И так и этак прикидывала, но у неё перед глазами всё время всплывала одна и та же картинка – как чувственно льнёт к нему Офелия, как нежно он ей шепчет что-то на ухо, зарывшись в её роскошные волосы… Олеся поняла, что она не то что год, но и один ещё раз подобного не выдержит. А когда, вдруг, от его слов эта картинка обрушилась, как карточный домик, эхом повторила:

– Нет…

Для Кирилла её «нет» прозвучало, как «да», он страстно прильнул к её губам коротким поцелуем, отчего она вообще потеряла ориентацию в пространстве, потом схватил за руку и потащил из кабинета.

Через секретарскую они проскочили с такой скоростью, что Маринка, удивлённая столь быстро преобразившимся шефом (а она-то, уж, готовилась к очередной порции его язвительных замечаний), даже не успела спросить, когда он вернётся.

В кабинете бухгалтерии Кирилл сгрёб сумочку и одежду Олеси, не выпуская её руки из своей, и, потащив дальше, зашёл с нею в лифт. Не обращая внимания на находившихся в лифте сотрудников, взял её в кольцо своих рук и опять прильнул в поцелуе, как будто очередную дозу дурманящей инъекции влил ей в рот. Пока они лавировали между машинами на парковке до автомобиля шефа, он успел сделать несколько звонков. Но кому он звонил и о чём говорил, Олеся не разобрала. Для неё картинки окружающей действительности мелькали пёстрыми всполохами, как в детском калейдоскопе.