Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!

В свете солнца, в майском цветении,

В чутко дрогнувших голосах,

И в бессонных моих волнениях,

И в счастливых твоих глазах…

Ну, и что же, что не свои? Ну, и что же, что корявенько? Для Олеси они прозвучали как ещё одно признание в любви. А какая женщина не хочет слышать о любви от любимого вновь и вновь?

Февраль 2018

Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!

1

– Татьяна Петровна, принесите мне документы всех наших сотрудниц в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет.

– Будет сделано, Антон Владимирович.

– Как Вы думаете, много у нас таких наберётся?

– Да уж, не мало.

– Тогда разберите их сразу на две подгруппы: замужем и нет.

– А детей учитывать?

– Детей?

– Ну, да. Женщины без детей всё же лучшие работники, чем с детьми. А с другой стороны, всегда есть вероятность, что забеременеют и вообще уйдут в декрет.

– Тогда давайте учитывать.

– А образование?

– Да, сделайте пометки.

Антону образование было не важно, но он не стал говорить об этом своему начальнику отдела кадров – пусть думает, что он подбирает сотрудницу на новую должность, а не жену.

2

Когда Татьяна Петровна притащила ему три увесистые стопки, он подумал, что надо бы было тщательнее продумать критерии отбора, но, с другой стороны, швейное производство – женское царство, и чем больше выбор, тем больше возможностей…

На мысль поискать кандидатку на роль жены и матери его будущего сына, Антона Владимировича натолкнул разговор с Верой Семёновной, врачом-гинекологом, к которой он водил Кристину, утверждающую, что она беременна от него. На его гипотетическое замечание – существуют ли на свете честные женщины? (это когда стало понятно, что беременность опять не его заслуга), она, как всегда коротко и грубовато-прямо, ответила, что он не там ищет, потому и ошибается.

Вера Семёновна была в его жизни единственной женщиной после смерти мамы, мнение которой он уважал и прислушивался к нему. Они не были друзьями, которые перезваниваются не только по праздникам, а просто знакомыми, если так можно назвать отношения пациента и врача, к которому тот не раз уже попадал на приём.

А началось всё года четыре назад, когда Антон привёл к ней на осмотр очередную свою подружку, а пожилая врачиха, больше похожая на учительницу, строго посмотрела на него поверх очков и спросила низким прокуренным голосом:

– Вы детей хотите или нет, молодой человек?

Слово «молодой» прозвучало в её устах с нескрываемой издёвкой, и Антон Владимирович впервые задумался над тем, что его недавно разменянный пятый десяток вряд ли можно отнести к этой возрастной категории. И это вызвало раздражение по отношению к врачихе. А уважение к ней появилось позже, уже после анализов, которые она предложила ему сдать, и результатами которых он был оглушён, обезоружен. Вот когда он почувствовал себя стариком, а Вера Семёновна ещё его же и успокаивала, положив руку ему на плечо, как когда-то делала мама, когда пыталась донести что-то мудрое до своего непутёвого сына. Она же и предложила сдать его сперму на хранение, выделив активные сперматозоиды, чтобы, когда он захочет иметь своих детей, у него была такая возможность.

– А можно ли определить отцовство уже на этом сроке беременности? – спросил Антон, задумавшись – а его ли это ребёнок?

– Конечно!

– Тогда запишите нас на ближайшее время.

– Это лишнее, – усмехнулась Вера Семёновна, – достаточно будет предложить это сделать Вашей подруге, и всё сразу станет ясно.

Уже стоя в дверях, Антон не выдержал, спросил:

– Как Вы догадались о моих проблемах?

– Опыт, молодой человек – пожала плечами пожилая женщина.

И в этой фразе уже не было насмешки, только констатация факта их возрастных различий.

И, кстати, с определением отцовства она тоже оказалась права – процедура не потребовалась. Как только он предложил девушке её пройти, она тут же исчезла с его горизонта. В дальнейшем всем своим подругам, утверждающим, что они беременны от него, Антон предлагал пройти тест на определение отцовства и потом сценарий разворачивался в трёх вариантах: кто-то из девушек исчезал насовсем, а кто-то из них появлялся через некоторое время (видимо, после аборта, но ссылаясь на «ложную тревогу»). Ну, а самых отчаянных приводил только к Вере Семёновне. Итог всё равно был один – к ребёнку ни одной из них он отношения не имел.