Ты - задира (СИ)

— Ни сколько! Чрезмерное богатство, я считаю, — зло. И куда вам ваши миллионы? Вот куда? Под пивные, да кафе?

— Ну, у меня вообще сеть ресторанов в городе, а также я спонсор школы, где учится ваша дочь и мой сын. Я помогаю приюту для собак, об этом просил Паша; он был когда маленький, у нас был доберман. Умер от воспаления лёгких. Как Пашка тогда плакал, ой! Как он любил этого добермана!

— Ой, хлеба-то я и положить на стол забыла! Мы-то без хлеба всегда едим суп, сейчас нарежу, — мама вдруг хотела встать со стула, но рука Дмитрия потянулась за ней и легонько так упёрлась в плечо мамы, что заставило её сесть обратно. Она вопросительно посмотрела на Смирнова старшего.

— Что вы, что вы, не надо. Я и так поем!

Всё-таки они с Пашей были очень разными.

Через пятнадцать минут мама уже провожала Диму домой. Я сидела в своей комнате и аккуратно подслушивала, что же они друг другу скажут. Я слышала неразборчиво, отрывками, что-то вроде: «Она справится», «Паша», «держись», «завтра к врачу, а потом операция», «боюсь». Эх, мама, ты не представляла, как боялась тогда я. Я боялась, чтобы ты не осталась одна, потому что не выдержала бы всего этого.

Дверь хлопнула.

Я и мама сидели у кабинета того самого врача на следующий день. Из-за двери выглянула его голова, и он позвал нас к себе. Мама остановилась прям у порога и сказала:

— Мы нашли деньги. Давайте направление на анализы… — она стала объяснять про документы, анализы, в общем, те формальности, в которые моя больная голова была не готова тогда вникнуть.

Оказалось, что этот доктор и будет делать мне операцию, а лежать я буду в этой же больнице, только в другом корпусе. При словах «завтра с вещами в такой-то корпус, а послезавтра операция», меня затрясло. Я не могла поверить, что всё произойдёт настолько быстро!

От того, что я сильно нервничала, моя голова заболела сильнее, и сложилось ощущение, что она распухла так, словно мне её надули, как резиновый шарик. Я опёрлась на маму, и она поскорее вывела меня из того кабинета, где веяло неприятным запахом лекарств, а медсестра бренчала инструментами. Всё это только усиливало моё нервное состояние.

Я и мама присели снова на те стулья. Она взяла мои ладони в свои и стала поглаживать их. Я чувствовала, что сейчас не сдержусь и заплачу, и я заплакала.

— Ну, ты что? Карина!

— Мама, — горько я плакала тогда, потому что боялась, что это последние деньки на Земле, рядом с ней, — Мне страшно. Знаешь, я люблю тебя больше всех на свете!

— Так, что ты несёшь такое? — она прижала меня к своей груди, а слёзы из глаз всё равно продолжали литься.

— Я… — еле разжёвывала я, чувствуя, как слюна собиралась во рту, и нос закладывало от рыдания, — Я… мам! — и все мои эмоции вмиг выплеснулись в этом плаче.

Я плакала, а мама гладила меня по голове и шептала, что любит, что всё обойдётся, что всё не так запущено, а я обнимала её и притягивала ближе к себе, надавливая ладонями на спину.

Вдруг я не смогла больше плакать и поняла, что всё, я всё выплакала. Всё, что мне не удавалось ей сказать за долгие годы, всё вмиг ушло. Я почувствовала какое-то очищение, точно после исповеди.

Вскоре, мы отправились домой и весь этот день болтали о том, как проведём осенние каникулы, иногда разговор заходил о Диме, я намекала маме, что он очень хороший, потому что хотела, чтобы он был нашим другом. А мама со мной соглашалась. Она признала то, что ошиблась в нём при первых встречах.

Да… завтрашний и послезавтрашний день будут для меня адом.

========== Часть 4. Глава 1 ==========

Комментарий к Часть 4. Глава 1

Дорогие читатели, вы же есть, так ведь? Я прошу вас в комментариях написать, почему вы продолжаете читать, и чем вас зацепил этот ориджинал. Я буду очень благодарна тем, кто напишет.

Через месяц мне восемнадцать, поэтому мама упросила ещё тогда, в кабинете у врача, положить меня во взрослое отделение. Он долго отнекивался, но всё же разрешил, потому что детская больница находится на другом конце города, и ехать туда маме очень далеко. Мы шли по тому длинному коридору, и на лицах у меня и мамы красовалось полное безразличие, но внутри же — страх. Она боялась за меня, я боялась за нас обеих.

Я никогда не могла бы предположить, что у меня найдут опухоль мозга. Её причину я знала и сама, без помощи врачей, а именно: частые нервы, срывы, плач - это определённо влияло на мою нервную систему, и вот, она не выдержала. В течение нескольких лет Смирнов избивал меня морально, он уничтожал меня просто так, по какой-то причине, которая была мне до сих пор неизвестна. Эта неизвестность и побуждала меня постоянно начать с ним разговор, спросить напрямую: «Расскажи мне, почему ты выбрал меня?». Хотя уверена, он бы отшутился и ничего бы не сказал, а ещё бы раннее, и вовсе нагрубил.