Тысяча дюжин

Two weeks later he went over Chilkoot with three dog sleds of five dogs each.	Спустя две недели Расмунсен перевалил через Чилкут с тремя упряжками, по пяти собак в каждой.
One team he drove, the two Indians with him driving the others.	Одну упряжку вел он сам, остальные - два индейца-погонщика.
At Lake Marsh they broke out the cache and loadedup.	У озера Марш они разобрали тайник и погрузили яйца на нарты.
But there was no trail.	Но тропа еще не была проложена.
He was the first in over the ice, and to him fell the task of packing the snow and hammering away through the rough river jams.	Расмунсен ступил на лед, и на его долю пришелся труд утаптывать снег и пробиваться через ледяные заторы на реках.
Behind him he often observed a camp-fire smoke trickling thinly up through the quiet air, and he wondered why the people did not overtake him.	На привале он часто видел позади дым костра, поднимавшийся тонкой струйкой в чистом воздухе, и удивлялся, почему это люди не стараются обогнать его.
For he was a stranger to the land and did not understand.	Он был новичком в этих местах и не понимал, в чем дело.
Nor could he understand his Indians when they tried to explain.	Не понимал он и своих индейцев, когда они пытались объяснить ему.
This they conceived to be a hardship, but when they balked and refused to break camp of mornings, he drove them to their work at pistol point.	Даже с их точки зрения это был тяжкий труд, но, когда по утрам они упирались и отказывались двигаться со стоянки, он заставлял их браться за дело, грозя револьвером.
When he slipped through an ice bridge near the White Horse and froze his foot, tender yet and oversensitive from the previous freezing, the Indians looked for him to lie up.	После того как он провалился сквозь лед у порогов Белой Лошади и опять отморозил себе ногу, очень чувствительную к холоду после первого обмораживания, индейцы думали, что Расмунсен сляжет.
But he sacrificed a blanket, and, with his foot incased in an enormous moccasin, big as a water-bucket, continued to take his regular turn with the front sled.	Но он пожертвовал одним из одеял и, сделав из него огромных размеров мокасин, похожий на ведро, по-прежнему шел за передними нартами.
Here was the cruellest work, and they respected him, though on the side they rapped their foreheads with their knuckles and significantly shook their heads.	Это была самая тяжелая работа, и индейцы научились уважать его, хотя и постукивали по лбу пальцем, многозначительно качая головой, когда он не мог этого видеть.
One night they tried to run away, but the zip-zip of his bullets in the snow brought them back, snarling but convinced.	Однажды ночью они попытались бежать, однако свист пуль, зарывавшихся в снег, образумил их, и они вернулись, угрюмые, но покорные.
Whereupon, being only savage Chilkat men, they put their heads together to kill him; but he slept like a cat, and, waking or sleeping, the chance never came.	После этого они сговорились убить Расмунсена, но он спал чутко, словно кошка, и ни днем, ни ночью им не представлялось удобного случая.
Often they tried to tell him the import of the smoke wreath in the rear, but he could not comprehend and grew suspicious of them.	Не раз они пытались растолковать ему значение струйки дыма позади, но он ничего не понял и только стал относиться к ним еще подозрительней.