Тысяча эпох. Искупление

– Почему? В данной ситуации вы тоже жертва. Как магазин покрыл убытки? Почему никто так и не подал заявление из-за устроенного разгрома?

– Прошу вас, тише, господин Лун! – отчаянным шепотом произнесла Сяо Лин, схватив его за руку. Она снова оглянулась на дверь. – Все убытки магазину были возмещены на следующий же день.

Лун Ань вздохнул, высвобождая запястье из ее хватки.

– Полагаю, вам их возместили тоже, госпожа Сяо?

Она плотнее закуталась в кофту и обняла руками свой выпирающий живот.

– Чего вы от меня хотите? – не поднимая взгляда, спросила она. – Я не знаю, кто эти люди, не знаю, почему они делают все это. Одно могу сказать точно – вы явно перешли дорогу тем, кто так просто это не оставит. И помочь в этом вам я не могу. Я сейчас в ответе не только за себя одну.

– Если вы не можете дать показания, хотя бы скажите мне, как найти охранника Лю.

Сяо Лин впервые с момента их встречи посмотрела Лун Аню в глаза и грустно улыбнулась одними губами.

– Господин Лун, в ту ночь его не было на посту в рабочую смену. Вы же не думаете, что в его интересах заявлять в полицию? И я понятия не имею, в какой из сотен магазинов в городе его перевели. К тому же, даже если вы найдете его, ничего не добьетесь.

Лун Ань, в который раз за это время прокрутив в голове этот разговор, снова заблокировал телефон и перевел взгляд на окно в зале для лекций. Внизу шагали по своим делам люди, ездили машины, стайка девочек-подростков заливисто смеялась у пешеходного перехода, передавая из рук в руки планшет. Наверняка они смотрели какое-нибудь юмористическое шоу или шутили над своими одноклассниками. Жизнь шла своим чередом, абсолютно ничего не изменилось. Для всех вокруг это был лишь очередной будний день, подошедший к концу.

Для Лун Аня – третьи сутки с тех пор, как он последний раз разговаривал с Ван Цином. И почему-то именно это оставалось точкой отсчета, как он ни пытался переключиться на написание диссертации или подготовку набросков по медитациям.

В дверь негромко постучали, и она отворилась. В аудиторию вошла доктор Фа. Она уже переоделась, сняв белый халат, и явно готовилась ехать домой.

– Лун Ань, – улыбнулась она, подходя ближе, – вы еще здесь?

– Доктор Фа, – поприветствовал ее Лун Ань.

На экране ноутбука по-прежнему была открыта статья про Го Шуньси. Доктор Фа, сев рядом на скамью в первом ряду, бросила на нее взгляд и вздохнула.

– А-Линь тоже это находил. У этих частных клиник давно дела идут в гору. Неудивительно, что их хозяин влиятельный человек.

Лун Ань покачал головой:

– Это не объясняет такие связи в полиции. Го Юн говорил, что полицию как-то вызывали, услышав, как он плачет, но они ушли, даже не посмотрев на него.

Доктор Фа повернулась к нему:

– Деньги решают очень многое. Я знаю, за что переживает А-Цин. Он никогда не стал бы так серьезно заниматься вопросом, если бы дело касалось только его одного. Его беспокоит А-Юн. Однако без доказательств мы бессильны.

– Как он? – спросил Лун Ань.

Доктор Фа положила руки на стол и переплела пальцы в замок.

– Он у своей мамы. Она живет за городом примерно в часе езды. Если нужно место, где можно забыть обо всем и немного переключиться, это ее дом. А-Линь часто проводил там время, пока они с А-Цином учились в школе, хоть и приходилось ездить каждый день в город. Он вам не писал?

Лун Ань покачал головой. Доктор Фа снова мягко улыбнулась, продолжая смотреть на него.

– Мне тоже. У него выключен телефон. Думаю, это произошло не без вмешательства тетушки.

Это было правильным решением – временно отгородиться от всего, чтобы не зацикливаться, не думать о плохом и даже просто не злиться. Лун Ань и сам не смотрел обновления, потому что люди не писали и не обсуждали ничего, что могло бы хоть как-то помочь. И тем более ничего, что поднимало бы настроение. Он всегда был сосредоточен на том, чем занимался, будь то научная работа, диссертация или эксперимент доктора Фа, и не слушал других. Мнения могут отличаться, и это нормально. Людям свойственно цепляться за то, что им понятнее. Свойственно видеть в других те недостатки, которых они боятся в себе. Человека по-настоящему задевает лишь то, что он каждый день так сильно опасается увидеть в зеркале, то, каким он сам не хочет быть.

Однако сейчас Лун Аня легко было вывести из себя. И особенно сложно ему давалось держать себя в руках, пусть это и было делом привычным. Острое ощущение несправедливости имеет те же стадии, что и депрессия. Только вот до «принятия», вероятно, они никогда не дойдут.

– Прошу прощения, доктор Фа, – произнес он негромко, глядя на погасший экран ноутбука, который ушел в спящий режим, – но я не могу сейчас продолжить участие в эксперименте.

– Я знаю, – сказала она. – И мы с доктором Куан не просим вас об этом. К тому же эксперимент давно вышел за пределы научного центра или «Тысячи эпох». Вам теперь не нужны постановки, чтобы двигаться дальше. Вы делаете это сами.

– Да. Я сдам описания последней медитации на этой неделе.