Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Я не хочу более приглашать тебя к себе, – отвечал ему Абу-Гасан, – потому что пословица говорит справедливо: «Кто обжегся на молоке, тот дует и на воду». Теперь я не хочу более пировать с тобой, так как посещение твое, кроме несчастья, мне ничего не принесло.

– Но ведь через меня же исполнилось твое желание, – сказал ему халиф, – и имам и шейхи наказаны.

– Это правда, – отвечал Абу-Гасан.

– Может быть, с тобой случится что-нибудь еще более приятное.

– Но тебе-то что от меня надо?

– Мне хочется быть сегодня вечером твоим гостем.

– Я соглашусь на это, – сказал, наконец, Абу-Гасан, – только под тем условием, чтобы ты поклялся мне печатью Сулеймана, сына Давида, что ты не позволишь шайтану шутить со мной.

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал Эр-Рашид.

Абу-Гасан повел его к себе домой и поставил перед ним и его спутниками угощение. Когда все они насытились, слуги поставили перед гостями вина и другие напитки, и они продолжали пить и угощаться, пока хмель не бросился им в голову. Тогда Абу-Гасан сказал халифу:

– О собутыльник мой, говоря по правде, я вовсе не понимаю, что в тот раз случилось со мной. Мне казалось, что я был царем правоверных и отдавал приказания, а на самом-то деле оказалось, что это было во сне.

– Это был тяжелый сон, – отвечал халиф и, незаметно положив в кубок кусочек бенджа, прибавил: – Выпей-ка этот кубок!

– Охотно выпью его из твоих рук, – отвечали Абу-Гасан.

Он взял кубок и как только осушил его, сразу упал вниз лицом. Халиф тотчас же встал и приказал своим людям свести Абу-Гасана во дворец и положить его на царское ложе, а рабыням встать кругом. Сам халиф спрятался так, что его Абу-Гасан не мог видеть, а одной из рабынь он приказал взять лютню и ударить по струнам.

Это было глубокой ночью, и Абу-Гасан, проснувшись и услыхав звуки лютни и пение, закричал:

– Матушка! Матушка!

– К твоим услугам, о царь правоверных! – отвечали ему рабыни.

Услыхав это, он вскричал:

– Сила и власть в руках Господа Всевышнего, Всемогущего! Приди ко мне на помощь, так как сегодняшняя ночь еще несчастнее прошлой!

Он вспомнил о том, что было между ним и матерью, и как он побил ее, и как его посадили в сумасшедший дом, и посмотрел на знаки, оставшиеся от побоев у него на теле. Посмотрев на лица окружавших его, он проговорил:

– Все это шайтаны, принявшие образ человеческий! Аллах, заступись за меня!

Он подозвал к себе одного из мамелюков и приказал укусить его за ухо, чтобы он знал, спит он или нет.

– Как же я могу трогать твои уши, – возразил ему мамелюк, – ведь ты царь правоверных?

– Делай то, что тебе приказывают, или я снесу тебе голову! – крикнул Абу-Гасан.

Мамелюк прокусил ему ухо насквозь, так что Абу-Гасан громко закричал. Эр-Рашид, сидевший неподалеку, и все присутствующие попадали от смеха, он крикнул мамелюку:

– Не с ума ли ты сошел, можно ли кусать так халифа?

– Разве, несчастные шайтаны, – крикнул ими Гасан, – мало вам того, что со мною случилось? Но вы-то не виноваты, а виноват ваш старший шайтан, превративший вас в людей. Я прошу у Господа защиты против вас!

Услыхав это, халиф крикнул из-за занавеси:

– Ты убил нас, Абу-Гасан!

Абу-Гасан узнал его и, поцеловав прах у ног его, обратился к Господу с просьбой усилить славу его и послать ему благоденствие.

Эр-Рашид одел его в богатое платье, дал ему тысячу червонцев и назначил его своим главным собутыльником.

Абу-Гасан сделался любимцем халифа, так что обедал всегда с ним и женою его, султаншей Зубейдех, дочерью Эль-Казима, и женился на ее казначейше Нушет Эль-Фуад. Он зажил со своей женой и ел, пил и веселился до тех пор, пока не промотал всех денег, после чего он сказал жене:

– О Нушет Эль-Фуад!

– К твоим услугам, – отвечала она.

– Mне хотелось бы подшутить над халифом, а ты подшути над султаншей, и мы сейчас же получим двести червонцев и два куска шелковой материи.

– Поступай, как знаешь, – отвечала она, – и что же надо делать?

– Надо нами притвориться мертвыми. Я умру раньше тебя и лягу, а ты покрой меня шелковой салфеткой и разверни на мне чалму, и завяжи ноги, а на живот положи ножик и соль. После этого распусти волосы и иди к султанше, и рви на себе платье, и бей себя по лицу, и кричи. Она спросит тебя: «Что с тобой?», а ты отвечай: «Абу-Гасан Мота приказал недолго жить – скончался!» Она пожалеет меня и заплачет, и прикажет казначейше выдать тебе сто червонцев и кусок шелковой материи, и скажет тебе: «Иди, приготовь тело к погребению и похоронам». Ты получишь от нее сто червонцев и кусок шелковой материи, и приходи домой. Когда ты придешь, я встану, а ты ляжешь на мое место, и я пойду к халифу и скажу ему: «Нушет Эль-Фуад приказала тебе долго жить!» Я разорву на себе платье и дерну за бороду, и ему станет жаль тебя, и он прикажет казначею дать мне сто червонцев и кусок шелковой материи и скажет мне: «Иди, приготовь тело к погребению и похорони его», и я вернусь домой.

Нушет Эль-Фуад была очень довольна этой выдумкой и вскричала:

– Право, это отличная шутка!