Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Не серди меня своей болтовней и предположениями, – сказал халиф, – потому что она умерла раньше Абу-Гасана, а иначе как мог он приходить ко мне, рвать на себе одежду и бить себя в грудь, после чего я дал ему сто червонцев и кусок шелковой материи и сказал ему: «Иди, приготовь тело к погребению, а я дам тебе наложницу, которая займет ее место». И по-видимому, потеря жены так на него подействовала, что он умер. Из этого следует, что я одержал верх и выиграл заклад.

Султанша не оставила этого заявления без ответа, и между ними начался спор.

Халиф сел в головах мнимоумерших супругов и сказал:

– Клянусь могилой апостола Аллаха (да помилует и спасет его Господь) и могилой моих предков, что если кто-нибудь скажет мне, кто из этих двух людей умер раньше, то я дам ему тысячу червонцев.

Услыхав эти слова халифа, Абу-Гасан быстро поднялся и, вскочив на ноги, сказал:

– Первым умер я, царь правоверных! Дай мне тысячу червонцев и исполни данную тобою клятву.

После этого приподнялась и Нушет Эль-Фуад и села перед халифом и царицей Зубейдех, обрадовавшейся их пробуждении, но тем не менее побранившей свою рабыню.

Халиф и Зубейдех поздравили супругов и поняли, что они выкинули эту штуку, для того чтобы выманить денег.

– Ты лучше попросила бы у меня сколько тебе нужно, – сказала султанша Нушет Эль-Фуаде, – а не пускалась бы на такие штуки и не мучила бы меня.

– Мне было стыдно, госпожа моя, – отвечала она.

Что же касается до халифа, то он хохотал до беспамятства и сказал:

– О Абу-Гасан, ты не отучился от мотовства, ради которого готов на всякие штуки.

– О царь правоверных, – отвечал Абу-Гасан, – ведь я сыграл эту штуку, потому что промотал все, что получил, от тебя, а просить еще посовестился. Когда я был один, так не дорожил деньгами, а с тех пор, как женился на этой рабыне, мне не хватит какого угодно состояния. И, прожив все, что у меня было, я и пошел на выдумки, как бы получить от тебя сотню-другую червонцев и шелковую материю. А теперь поторопись отдать мне тысячу червонцев.

Халиф и султанша, выслушав его, оба захохотали, и, вернувшись во дворец, халиф дал Абу-Гасану тысячу червонцев и сказал:

– Возьми их в виде награды за то, что ты остался жив.

Точно с такими же словами и султанша дала Нушет Эль-Фуаде тысячу червонцев. После этого халиф назначил Абу-Гасану крупное содержание, и он зажил с женою счастливо и весело, пока его не посетила разлучница со счастьем – смерть.

Глава двенадцатая

Начинается с половины двести семьдесят первой ночи и кончается на двести восемьдесят пятой

История Аладина Абу-Шамата

Мне рассказывали, о счастливый царь, что в былые времена в Каире жил купец по имени Шемс-Эд-Дин. Он был самым лучшим и красноречивым из всех купцов, и у него было много прислуги, служащих черных рабов, рабынь и мамелюков. Шемс-Эд-Дин, кроме того, был старшиной купечества и весьма богатым человеком. С ним жила жена, которую он очень любил и которая любила его; но он жил с ней сорок лет, и у него не было ни дочерей, ни сыновей. Сидя в своей лавке, он постоянно видел других купцов, у каждого из которых был сын или два, и сыновья эти сидели в лавках, подобно своим отцам.

Однажды в пятницу старшина пошел в баню, сделал общее омовение и, взяв зеркало, стал рассматривать свое лицо и проговорил:

– Я верую, что нет Бога, кроме Аллаха, и что Магомет – пророк Его.

Осмотрев свою бороду, он увидал просвечивавшуюся седину и подумал, что седина есть признак близости смерти.

Жена его, зная время его обычного прихода, вымылась и приготовилась принять его, и, встретив, сказала:

– Доброго вечера!

– Ничего доброго я сегодня не встретил, – отвечал он.

– Принеси ужинать, – приказала жена рабыне.

Рабыня подала ужин, а жена купца обратилась к нему со словами:

– Поужинай, господин мой!

– Я есть ничего не хочу, – отвечал он и отвернулся от стола.

– Это почему? И кто тебя так огорчил?

– Ты причина моего горя.

– Как так? – вскричала она.

– Когда я отворил сегодня свою лавку, я увидал, что у всех купцов есть по сыну или по два, и большая часть этих сыновей сидят, по примеру отцов своих, в лавках. Я же, увидав это, в душе проговорил: «Тот, Кто взял моего отца, не оставит и меня». Когда я в первый раз посетил тебя, – продолжал он, – ты взяла с меня клятву, что я не возьму себе другой жены, и не возьму в наложницы ни гречанки, ни абиссинки и никакой другой рабыни, а между тем ты оказалась бесплодной.

В ответ на это жена его высказала ему упрек в таких выражениях, что он, проснувшись утром, горько раскаивался в своих словах, как она раскаивалась в своем упреке. Вскоре после этого жена его сообщила ему, что желание его будет исполнено.