Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Тут она передала все, что сын ее говорил, вследствие чего отец обратился к нему с такими словами:

– О сын мой, завтра, если на то будет воля Аллаха, я возьму тебя с собой на рынок. Но, сын мой, занятия на рынке требуют во всяком случае вежливого и ловкого обхождения.

Аладин пошел спать в эту ночь совершенно довольный и осчастливленный словами отца, а утром отец взял его в баню и одел в богатое платье. Позавтракав и выпив шербета, купец сел на мула, сына посадил на другого, и они поехали на рынок. Купцы тотчас же увидали своего старшину в сопровождении юноши, красивого, как ясный месяц. По обычаю того времени, когда старшина садился перед своей лавкой, то один из служащих рынка подходил к купцам и читал молитвы, желая каждому доброго утра, после чего все расходились по своим лавкам. Но в этот день, несмотря на обычай, купцы к нему не собрались, хотя он уже сел перед своей лавкой. Он подозвал к себе служащего, обязанного читать молитвы, человека весьма бедного, по имени Магомета Симсон, и спросил у него:

– Почему купцы не собрались, как всегда, около меня?

А служащий отвечал ему, что купцы теперь спорят об юноше, что проехал с ним, не зная, мамелюк он или родственник его жены?

– Это мой сын, – сказал ему купеческий старшина.

– Но мы в жизни не видали твоего сына.

– Из боязни дурного глаза, – отвечал старшина, – я воспитывал его в подземелье и не хотел, чтобы он вышел оттуда прежде, чем обрастет бородой, но мать его на это не согласилась, и он просил меня открыть ему лавку, купить товаров и научить торговать.

Служащий пошел к купцам и сообщил им, в чем дело, после чего все они встали и пошли к старшине вслед за служащим, который прочел молитвы. Купцы поздравили старшину с сыном.

– Да сохранит Господь и ствол, и ветви! – сказали они. – А знаешь, – прибавили купцы, – если родится сын или дочь, то даже самые бедняки делают угощение и призывают своих знакомых и родных, а ты ведь этого не сделал до сих пор.

– Я угощу вас, – отвечал купец, – и приглашу в сад.

На следующее же утро он послал убрать беседку в саду и бывшую там же гостиную. Кроме того, он купил всякой провизии, и баранины, и очищенного масла, и всего, что нужно для угощения, и приготовил два стола: один в беседке, а другой в гостиной. Затем купец опоясался, как опоясался и Аладин.

– О сын мой, – сказал отец, – когда придут почтенные гости, то я встречу их и посажу в беседку, а когда придут безбородые юноши, то тебе надо встретить их, провести в гостиную и усадить за приготовленный там стол.

– Зачем же это, о отец мой? – спросил Аладин. – Зачем ты приготовил два стола: один для взрослых, а другой для безбородых юношей?

– Разве ты не знаешь, что юношам неприлично есть в присутствии зрелых людей?

Таким образом, когда пришли гости, то Шемс-Эд-Дин встретил почтенных людей и усадил их в беседку, а сын его провел юношей в гостиную и усадил их там. Слуги поставили кушанья, и гости принялись есть, пить, веселиться и прохлаждаться шербетом, а рабы постоянно курили духами, после чего люди почтенные стали говорить об искусствах и преданиях.

Юноши же уселись в конце комнаты вместе с Аладином, и один из них сказал своему товарищу:

– О господин Гасан, расскажи мне, как ты покупаешь и продаешь и каким образом этому выучился?

– Когда я вырос, – отвечал Гасан, – то сказал своему отцу: «Дай мне товару»; но он отвечал мне: «Товару у меня нет; сам научись приобретать на товар деньги и торгуй и учись продавать, покупать, отдавать и получать». После этого я отправился к одному из купцов и занял y него тысячу червонцев. Купив на них материи, я поехал в Сирию, где вернул деньги червонец на червонец. Купив товару в Сирии, я поехал с ним в Багдад, где его продал опять-таки вдвое дороже, и таким образом и продолжал торговать, пока не приобрел капитала в десять тысяч червонцев.

Другие юноши рассказывали про себя почти то же самое, пока не дошел черед до Аладина Абу-Шамата.

– Ну, рассказывай теперь ты, господин Аладин, – сказали ему гости.

– Я воспитывался, – отвечал он, – в подземной комнате и вышел оттуда только на этой неделе, и ездил в лавку, и вернулся домой.

– Ты привык, – сказали они ему, – сидеть дома и не знаешь прелести путешествия, доступного только мужчинам.

– Я не чувствую потребности к путешествию, – отвечал он, – и думаю, что лучше покоя ничего быть не может.

– Ты похож на рыбу, – заметил один из юношей: – выскочив из воды, она умирает.

– О Аладин! – сказали ему гости. – Доблесть купеческих сынов заключается в путешествии с целью приобретения.

Эти слова привели Аладина в ярость, и он ушел тотчас же от своих юных гостей и, сев на мула, поехал домой. Мать, увидав его в слезах и вне себя от досады, сказала ему:

– О чем это ты плачешь, сын мой?

– Все купеческие сынки, – отвечал он, – упрекали меня и говорили ммне, что доблесть купеческих сынов заключается в путешествиях с целью приобретения золотых и серебряных денег.

– О сын мой, – сказала ему мать, – так ты хочешь путешествовать?

– Хочу, – отвечал он.

– Куда же ты хочешь ехать?

– В Багдад, потому что там можно получить двойную цену на товар.