Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– У меня есть приятель, – отвечал ему брат, – который много раз приглашал меня к себе в гости во время твоего отсутствия и всегда оказывал мне внимание. Сегодня я его встретил, и он позвал меня к себе, но я ему сказал, что не могу бросить брата. «Так приведи его с собой», – сказал он мне; но я отвечал, что ты на это не согласишься и что было бы лучше, если бы он и братья его согласились быть моими гостями, так как братья его сидели у него, и потому я пригласили их, думая, что они не согласятся на мое приглашение. Но лишь только я пригласил его и его братьев, как он согласился и сказал, чтобы я дожидался его у Завехских ворот и что он придет с братьями. Теперь я боюсь, что он придет, и мне совестно перед тобою. Не успокоишь ли ты меня, и не примешь ли ты их сегодня? Угощения у тебя довольно, брат мой. Если же ты не согласен, то позволь мне принять их в соседнем доме.

– Зачем же приглашать их тебе в соседний дом? Разве наш дом слишком мал, или нам нечем угостить их? Как тебе не стыдно говорить мне об этом! Тебе остается только потребовать разных мясных блюд и сластей, сколько пожелаешь; и если к тебе придут гости, а меня не будет дома, то обратись к матери, она достанет тебе кушанье более, чем тебе надо. Иди и приводи гостей. У нас всего довольно.

Салим поцеловал его руку и пошел к Завехским воротами, где сел ждать гостей, которые вскоре и появились. Он привел их к себе домой, и Джудар, увидав их, приветливо встретил их, усадил и ласково говорил с ними, никак не подозревая, что против него замышлялось. После этого он приказал матери подать ужин; она начала вынимать кушанья из мешков, в то время как он говорил, какое кушанье принести, пока она не поставила на столь сорок блюд. Гости ели, пока не насытились, после чего стол унесли. Моряки воображали, что угощал их так хорошо Селим. В конце вечера Джудар распорядился, чтобы были поданы сласти, и их стал подавать Салим, а Селим и Джудар сели в стороне и затем захотели спать. Джудар встал и лег, как легли и все другие, пока не убедились, что он заснул; тут они все встали, подошли к нему, и он проснулся только тогда, когда рот был у него заткнут. Руки они завязали ему назад и вынесли его из павильона.

Под прикрытием ночи он был переправлен в Эс-Сувейс, где ему надели на ноги колодки. Он стал молча работать и целый год служил, как служат рабы. Таким образом жил Джудар.

Что же касается до его двух братьев, то утром, проснувшись, они пошли к матери и сказали ей:

– Матушка, разве брат наш Джудар не проснулся?

– Так разбуди его, – отвечала мать.

– А где же он спит?

– С гостями.

– Верно, он ушел с ними в то время, как мы спали, матушка. Ему, верно, понравилось жить вдалеке от родины и искать скрытые клады, потому что мы слышали, как он разговаривал с маграбшами, и они говорили ему, что возьмут его с собой и откроют ему клад.

– Разве он виделся с маграбшами?

– Да ведь в гостях у нас и были маграбши, – отвечали братья.

– Вероятно, он ушел с ними, – сказала она, – но Господь направит его на истинный путь. Я уверена, что, отправившись с такими людьми, он вернется богатым человеком.

Она заплакала, так как разлука с сыном огорчала ее.

– Проклятая! – крикнули ей сыновья, – так ты вот как любишь Джудара! Ведь когда мы уходим от тебя, ты не скучаешь по нас и не радуешься, видя нас. Разве мы тебе не такие же сыновья, как Джудар?

– Да, – отвечала она, – вы тоже мои сыновья, но только вы дурные люди, и потому я не могу любить вас. Ведь со дня смерти вашего отца я не видала от вас радости, а Джудар заботился обо мне, утешал меня и почитал, вот поэтому-то я и плачу о нем. Он был добр ко мне и к вам.

Услыхав это, они набросились на нее и прибили ее; затем, войдя в дом, начали везде шарить, пока не нашли мешков. Они вынули из мешков золото и бриллианты, а заколдованные мешки взяли себе.

– Это осталось после отца, – сказали они.

– Клянусь Аллахом, нет, – отвечала она, – это принадлежит брату вашему Джудару, который привез все это из города маграбшев.

– Врешь, – сказали они, – все это осталось после отца, и мы имеем на это право.

Они разделили золото и каменья между собою; но тотчас же заспорили о мешках с продовольствием.

– Я возьму их, – сказал Селим.

– Нет, я возьму, – отвечал Салим.

– Дети мои, – сказала им мать, – мешки, в которых лежало золото и бриллианты, разделить можно, и вы их разделили, но эти мешки разделить нельзя, и оценить их тоже нельзя, и если вы отрежете один мешок от другого, то все чары кончатся. Лучше оставьте их у меня, и я буду доставать из них кушанья, когда вам будет угодно. Я буду довольна, если вы мне дадите какой-нибудь кусочек, а если вы станете еще и одевать меня, то я почту это за милость; и каждый из вас может завести торговлю. Вы – мои дети, и я – мать ваша; останемся жить по-прежнему до возвращения вашего брата, для того чтобы не вышло каких-нибудь неприятностей.