Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И вот они подошли к большим входным воротам с арками из прозрачного хрусталя. И, войдя, они направились по длинной галерее, состоявшей из десяти арок, поддерживаемых алебастровыми колоннами. И посреди каждой арки висела лампа из горного хрусталя, сверкавшая, как солнце. Тут вышли навстречу госпоже своей молодые прислужницы, держа в руках зажженные факелы, от которых распространялось во все стороны дыхание ароматов. На лбу у этих прислужниц были шелковые повязки, усыпанные разноцветными драгоценными камнями. И они открыли собою шествие и повели молодых людей в главную залу монастыря. И Шаркан увидел, что вдоль стен залы были разложены ряды великолепных подушек; а на дверях и стенах были большие занавесы, украшенные наверху золотыми коронами; а пол состоял из тончайшей мозаики разноцветного мрамора; и посреди залы бил фонтан с двадцатью четырьмя золотыми пастями, из которых лилась вода, журча, как музыка, и звеня, как металл и серебро. В глубине залы находилась обтянутая шелком кровать, какие бывают только в царских дворцах.

Тогда молодая женщина сказала Шаркану:

— Ложись на эту кровать, господин мой, а рабыни мои сумеют услужить тебе.

И Шаркан взобрался на кровать, ожидая услуг со стороны рабынь. А молодая женщина вышла из залы, оставив у Шаркана своих молодых рабынь с драгоценными повязками на лбу. Но так как она не возвращалась, Шаркан спросил молодых девушек, куда она пошла, и они ответили:

— Она пошла спать, а мы останемся здесь, чтобы служить тебе согласно твоим приказаниям.

И Шаркан не знал, что и думать. Тогда молодые девушки принесли ему на больших блюдах драгоценной работы разные превосходные яства всех возможных сортов; и он стал есть и ел, пока не насытился. Затем ему принесли золотой кувшин и золотой таз с серебряными украшениями; и он подставил руки, на которые полилась благовонная вода с запахом роз и апельсинных цветов. Но он уже начинал тревожиться о своих воинах, покинутых им в долине, и бранить себя за то, что забыл советы своего отца; и душевное смущение его увеличивалось еще оттого, что он не знал, кем была молодая хозяйка дворца и где он находился. И тогда он вспомнил следующие стихи поэта:

Коль я утратил мужество и твердость,
Моей вины в том мало; слишком часто
Встречал везде измену я и ложь!
Друзья, спасите вы меня от скорби
Любви жестокой, что меня лишила
Всех сил моих и радости моей!
В моей любви я сердцем заблудился,
И сердце в ней растаяло мое;
Растаяло — и я уже не знаю,
К кому взывать в своем великом горе?

Прочитав про себя эти стихи, он заснул и проснулся только утром. И он увидел, что в залу вошла толпа красавиц, состоявшая из двадцати молодых девушек, подобных лунам, которые окружили свою госпожу; и она была среди них как луна между звездами. Она была одета в пышные, царственные одежды из шелка, расшитого разными узорами; талия ее казалась еще тоньше, а бедра еще роскошнее под охватывавшим их поясом; это был золотой пояс филигранной работы, сверкавший драгоценными камнями; и вся она, с этими бедрами и этой талией, была похожа на цветок из прозрачного хрусталя с нежно покачивающимся, тонким серебряным стебельком посредине.

Груди ее выступали еще заметнее и казались еще роскошнее. Что же касается волос ее, то они были перевязаны нитью жемчуга с бусинами из разных самоцветных камней. И, окруженная справа и слева молодыми девушками, которые поддерживали ниспадающие на землю концы ее платья, она шла, слегка покачиваясь и разливая вокруг себя необычайное очарование.

Как только Шаркан увидел ее, разум его затмился от волнения чувств и он позабыл своих воинов, и своего визиря, и советы своего отца. Очарованный всеми ее прелестями, он поднялся и проговорил стихи:

На пышных бедрах мерно колыхаясь,
Она идет; стройны и гибки члены,
Как персик грудь с отливом золотистым…
Красавица, сокровища твои
Я вижу ясно зоркими глазами,
Что проникают через все преграды!

Тогда молодая женщина подошла к нему и посмотрела на него долгим-долгим взглядом. Затем она вдруг сказала ему:

— Ты Шаркан! Я больше не сомневаюсь в этом! О Шаркан, сын Омара аль-Немана, о герой великодушный, так это тебе пришлось почтить и озарить это жилище своим посещением! Скажи же, о Шаркан, спокойно ли, хорошо ли ты провел эту ночь? Скажи мне! А главное, не притворяйся и предоставь лгать любителям лжи, ибо притворяться и лгать не подобает царям, особенно же величайшему из царей!

Услышав эти слова, Шаркан понял, что отрекаться было бы бесполезно, и ответил ей: