Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Мир тебе и изобилие, о мать моя! Тебе стоит только назвать блюдо, которое пожелаешь, и я дам его тебе тотчас же, не отправляясь на базар и не готовя его на кухне.

Она же сказала:

— О дитя мое, не вижу ничего такого при тебе. Ты привез с собою только два мешка, и один из них пустой.

А он в ответ:

— У меня все есть, и самое разнообразное.

Она сказала:

— Мне все равно, лишь бы было чем утолить голод.

Он сказал ей на это:

— Ты говоришь правду, в нужде довольствуешься малым. Но когда всего много, любишь выбирать и есть только лучшее и самое тонкое. Но у меня много всего, и тебе стоит только сделать выбор.

Она сказала:

— Если так, то я бы хотела поесть горячей лепешки и сыру.

Он ответил:

— О мать моя, это недостойно твоего звания.

Она же сказала:

— Ты лучше меня знаешь, что нужно. Поэтому и делай так, как считаешь приличным.

Он сказал:

— О мать моя, я нахожу, что твоему званию приличествуют жаркое из ягненка, а также жареные цыплята и рис, приправленный индийским перцем. Нахожу также подходящими колбасы, фаршированные тыквы, фаршированную баранину, бараний бок, кенафу с миндалем, пчелиным медом и сахаром, пирожное, начиненное фисташками, надушенное амброй, и нарезанную треугольничками баклаву[67].

Услышав такие слова, бедная женщина испугалась и подумала, что сын ее лишился рассудка, и воскликнула:

— Что с тобою, дитя мое? Бредишь ли ты или сошел с ума?

А он сказал:

— Да почему же?

Она ответила:

— Да потому, что ты называешь все такие удивительные, дорогие вещи, и их так трудно приготовить и очень нелегко достать.

Он сказал на это:

— Клянусь головою своей! Я непременно хочу, чтобы ты поела всего того, что я сейчас перечислил.

Она сказала:

— Но ничего такого я не вижу здесь.

Он сказал:

— Принеси мне мешок.

Она принесла мешок, пощупала его и нашла, что он совершенно пуст, но все-таки подала ему; он же сейчас погрузил в него руку и вытащил прежде всего золотое блюдо, на котором лежали в несколько рядов влажные и ароматные колбасы, политые соусом; потом во второй раз погрузил руку, и множество раз он погружал ее, чтобы постепенно вынимать все, что было им названо, и даже то, чего он и не называл.

И мать сказала ему:

— Дитя мое, мешок твой очень невелик и совершенно пуст, а ты вынул из него все эти блюда и яства! Откуда же все это?

Он ответил ей:

— О мать моя, знай, что мешок этот дал мне магрибинец. Мешок этот волшебный. Ему служит джинн, повинующийся приказаниям, выраженным в таких-то словах. — И сказал он ей те слова.

Мать спросила:

— А если я погружу руку в этот мешок и этими словами спрошу какое-нибудь кушанье, найду я его?

Он ответил:

— Разумеется!

Тогда она погрузила руку в мешок и сказала:

— О служитель этого мешка, заклинаю тебя свойством магических имен, тобою повелевающих, принеси мне еще бараний бок с начинкой!

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ЧЕТЫРЕСТА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

О служитель мешка, заклинаю тебя свойством магических имен, тобою повелевающих, принеси мне еще бараний бок с начинкой!

И тотчас же почувствовала она в руке своей блюдо и вынула его из мешка. И это был дивно начиненный бок, и пахло от него гвоздикой и другими тонкими пряностями!

Тогда она сказала:

— И все-таки хочу горячую лепешку и сыра; я привыкла к этой еде, и ничто не может отвлечь меня от нее.

И погрузила она руку в волшебный мешок, произнесла требуемые слова и вынула то, чего хотела.

Тогда Джудар сказал ей:

— О мать моя, когда мы закончим, нужно положить в мешок пустые блюда; этого требует талисман. А главное, никому не проговорись о нашей тайне; спрячь мешок в свой сундук и вынимай его только когда нужно. Однако не стесняйся, будь щедрой, наделяй соседей и бедняков и братьев корми всеми кушаньями и при мне, и в мое отсутствие.

Не успел Джудар проговорить этих слов, как оба брата его вошли и увидели дивное угощение.

Они только что узнали о возвращении Джудара от сына одного из соседей, который сказал им:

— Ваш брат только что приехал на муле, он одет в неслыханно роскошное одеяние, и впереди его шел негр!

Братья же сказали себе тогда: «Напрасно мы дурно обращались с матерью. Она, конечно, расскажет ему обо всем, что мы заставили ее вытерпеть. Какими глазами будем мы смотреть на него?!»

Но один из них заметил:

— Наша мать жалостлива. Даже если она и расскажет, ведь брат наш еще жалостливее и снисходительнее, чем она. Если мы постараемся объяснить как-нибудь наше поведение, он согласится с нами и простит нас.

И решили они тогда идти к брату.

Когда они вошли и Джудар увидел их, он тотчас же встал, чтобы оказать им честь, пожелал им мира со всевозможными знаками внимания и сказал:

— Садитесь и разделите нашу трапезу.

И сели они и стали есть. Исхудали и ослабели они от голода и лишений.

Когда они насытились, Джудар сказал им:

— О братья мои, возьмите все остатки и наделите ими бедных и нищих нашего квартала.

Они же отвечали:

— О брат наш, не лучше ли приберечь все это на ужин?

А он сказал им:

— В час ужина вы найдете здесь и того более.