Тысяча и одна ночь. В 12 томах

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ ТОМ VIII

СОВЕТ ВЕСЕЛЫХ И НЕ СОБЛЮДАЮЩИХ ПРИЛИЧИЙ ЛЮДЕЙ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУК

Сказывают — но Аллаху все лучше известно, — что в городе Каукабане, в Йемене, жил бедуин из племени Разли, по имени Абул Госсейн, который давно уже отказался от кочевой жизни и сделался именитым горожанином и одним из богатейших купцов. В первый раз женился он еще в молодости, но Аллах призвал к Себе его жену после года супружества. Поэтому друзья Абул Госсейна постоянно уговаривали его вступить в новый брак, повторяя ему слова поэта:

Восстань, о друг! Да не пройдет напрасно
Пора весны! Уж дева пред тобою!
Женись скорей! Ужели ты не знаешь,
Что женщина в дому на целый год
Есть альманах прекраснейший и верный?!

Наконец Абул Госсейн, будучи не в силах противиться настояниям своих друзей, решился вступить в переговоры со старухами, устроительницами браков; и нашел он невесту, молодую девушку, прекрасную, как луна, когда она отражается в море. И по случаю свадьбы своей он задал большие пиры, на которые пригласил всех друзей и знакомых, а также улемов[1], факиров, дервишей[2]и сантонов[3]. И широко открыл он двери своего дома и угощал гостей всякого рода яствами и между прочим рисом семи различных цветов, шербетом, ягнятами, нафаршированными орехами, миндалем, фисташками, изюмом и, наконец, целым жареным молодым верблюдом. И все ели, пили, радовались и веселились. И молодую провели семь раз и показали каждый раз в другом платье, и одно было великолепнее другого. И провели ее даже в восьмой раз ради удовольствия тех гостей, которые недостаточно насмотрелись на нее. Затем старухи отвели ее в брачную комнату и уложили на кровати, высокой, как трон, и всячески приготовили ее в ожидании супруга.

Тогда Абул Госсейн, окруженный свадебным кортежем, вошел к новобрачной медленно и с достоинством. И, войдя, присел на диван, чтобы показать себе, супруге и окружавшим дамам, как много у него такта и умения держать себя. Потом степенно поднялся с дивана, чтобы принять пожелания дам и отпустить их, а затем уже приблизиться к ложу, на котором скромно ждала его юница, как вдруг — о несчастье! — он испустил из живота своего, который был полон тяжелым мясом и напитками, шумный до предела пук, страшный и великий. Прочь от нас нечистая сила!

При этом каждая из дам повернулась к соседке и заговорила громким голосом, делая вид, что ничего не слышала, и юница тоже не засмеялась, а принялась звонить в свои браслеты. Но Абул Госсейн, смущенный до последней степени, под предлогом неотложной надобности вышел во двор, оседлал свою лошадь, вскочил в седло и, покидая и дом, и гостей, и новобрачную, умчался в сумрак ночи. И прискакал он на берег моря, где стоял готовый к отплытию в Индию корабль.

^{В городе Каукабане жил бедуин Абул Госсейн, который отказался от кочевой жизни и сделался именитым горожанином и одним из богатейших купцов.}

И сел он на корабль и высадился на Малабарском берегу[4]. Там он познакомился с несколькими уроженцами Йемена, которые представили его царю того края. И царь назначил его на важную должность и дал ему звание капитана своей стражи. И жил он в той стране десять лет, уважаемый и почитаемый всеми, и вел спокойную и приятнейшую жизнь. И каждый раз, как вспоминалось ему неприятное приключение, он гнал от себя это воспоминание, как гонят зловоние.

Но к концу этих десяти лет им овладела тоска по родине, и мало-помалу он стал чахнуть, и беспрестанно вздыхал он, думая о своем доме и о родном городе, и едва не умер он от этой тоски.

Однажды, будучи не в силах подавить желание души своей, он, не простившись даже с царем, уехал тайно в свой родной Хадрамаут в Йемене. Там нарядился он дервишем и пешком пришел в город Каукабан; и никому ничего не говоря о себе, не называя своего имени, взошел на холм, с которого виден был город. И глазами, полными слез, взглянул он на крышу своего старого дома и на соседние кровли и сказал он себе: «Только бы никто не узнал меня! Дай Аллах, чтобы они все забыли о моем приключении!»

И с такими мыслями спустился он с холма и окольною дорогою направился к своему дому. И на пути увидел он старуху, сидевшую у своего порога и искавшую в голове у девочки лет десяти; и девочка говорила старухе:

— О матушка, я очень хотела бы знать, сколько мне лет, потому что одна из подруг хочет погадать мне. Скажи же мне, в каком году я родилась?

Старуха подумала немного и ответила:

— Ты родилась, о дочь моя, как раз в ту ночь, когда Абул Госсейн испустил свой пук.