Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И не успел я еще произнести эти слова, как все девушки дружно разразились хохотом, не выказывая на разрумянившихся лицах ни малейшего намека на злость. И я подумал в душе своей, глядя, как они толкают друг друга локтями и умирают от смеха: «Какое удивительное дело! Это женщины среди женщин и девушки среди девушек?! Ибо с каких это пор существа этого пола приобрели такую отрешенность и столько добродетели, чтобы не позавидовать и не исцарапать лицо одной из своих товарок, глядя на ее успех?! Клянусь Аллахом! Сестры не поступили бы так дружелюбно и бескорыстно по отношению к своей сестре. Это выходит за рамки моего понимания».

Однако принцесса Зулейка не дала мне надолго погрузиться в это недоумение, сказав:

— Поздравляю! Поздравляю тебя, о Хасан из Дамаска! Клянусь своей жизнью! Молодые люди в твоей стране обладают хорошим вкусом, острым глазом и тонкой проницательностью. И я рада, о Хасан, что ты отдал предпочтение моей любимой Каирии. Она любимица сердца моего и самая драгоценная из всех. И ты не раскаешься в своем выборе, о пройдоха! К тому же ты далек от того, чтобы оценить в полной мере все достоинства своей избранницы, ибо все мы, такие уж мы есть, вряд ли можем претендовать на сравнение с нею, со всеми ее прелестями, совершенствами тела и притягательностью духа. И по правде говоря, мы ее рабы, хотя внешность может быть обманчивой.

Затем все они одна за другой принялись поздравлять очаровательную Каирию и шутить над ее только что одержанным триумфом. И она не могла отшутиться от их реплик и каждой из своих спутниц отвечала, что надобно, а я был на пределе изумления.

После чего Зулейка взяла лежавшую возле себя лютню и вложила ее в руки своей любимой Каирии, сказав ей:

— Душа моя, тебе следует показать своему возлюбленному немного из того, что ты умеешь, чтобы он не подумал, что мы преувеличили твои заслуги.

И восхитительная Каирия взяла лютню из рук Зулейки, настроила ее и, подыгрывая себе, после восхитительной прелюдии тихо запела:

Кто же я? Ученица сердечной любви.
Она учит меня, как вести себя с милым.
Драгоценность дала мне, что в душе я храню
Для избранника, сердце пронзившего мне.
Чернота скорпиона в его буйных кудрях.
И, покуда жива, буду память хранить
О младых наших днях, столь пленивших меня.
О возлюбленный мой, сделав выбор по сердцу,
Верен будь ты ему и запомни навек:
Коль утратишь любовь, не вернешь никогда!
Ты мой юный изящный олень,
И твой огненный взгляд ранит сердце мое,
Проникая верней, чем дамасский клинок.
Он чарует меня и подобен стреле,
Что летит без преград от тугой тетивы.
Без тебя мне не жить, и замену тебе не найти!
Так пойдем же в хаммам — в его дивных парах
Стану песню я петь о своей неизбывной любви!

И, закончив петь, она обратила на меня такой нежный взор, что я, забыв вдруг о робости своей и о присутствии царской дочери и ее злокозненных спутниц, бросился к ногам Каирии, охваченный любовью и находясь на верху блаженства. И, почувствовав аромат, исходящий от ее тонкой одежды, и тепло ее тела близ рук моих, я был в таком опьянении, что вдруг заключил ее в свои объятия и принялся страстно целовать везде где только мог, в то время как она упала в обморок, как голубка. И я вернулся к реальности, только услышав громкий смех, который издавали молодые девушки, увидав, что я ошалел, как молодой баран, достигший своего созревания.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ВОСЬМИДЕСЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И я вернулся к реальности, только услышав громкий смех, который издавали молодые девушки, увидав, что я ошалел, как молодой баран, достигший своего созревания.

После этого все принялись есть и пить, и говорить глупости, и беседовать между ласками, пока не вошла старая рабыня, которая предупредила всю компанию, что скоро наступит утро. И мы все вместе ей ответили:

— О нянюшка, госпожа наша, твоя воля на наших головах и перед глазами!

И Зулейка встала и сказала мне:

— Пора, о Хасан, идти отдыхать. И ты можешь рассчитывать на мою защиту, чтобы добиться соединения со своей возлюбленной, ибо я не пожалею ничего, чтобы заставить тебя прийти к исполнению твоих желаний. А пока мы тебя бесшумно выведем из гарема.