Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Не только в главных русских обителях Афона, но и во многих русских келлиях и каливах продолжалась активная духовная жизнь. Так, посетивший в середине 1930-х гг. келлию Воздвижения Креста Господня Каракальского монастыря писатель В. А. Маевский тепло вспоминал гостеприимного наместника отца Филарета, заботливых схимонаха Досифея, отца Исайю и сурового хранителя костницы обители отца Мелитона. Писатель осмотрел хозяйство келлии, где были парники, мастерские и прекрасные виноградники с цистернами для сбора дождевой воды и отметил: «Хорошо мне всегда во всех русских келлиях. Но все же должен признать, что особенная радость и покой наполняют мою душу, когда я нахожусь в келлии Воздвижения Креста Господня, где живописная природа и чарующие виды сливаются с исключительно симпатичным характером и укладом жизни милейших ее насельников»[398].

В воспоминаниях, написанных примерно в то же время афонским монахом Макарием, говорилось: «Однажды я гостил несколько дней в Крестовой келлии на Провате, у отца Лота, старца келлии… Келлия отличалась уютностью своих построек и имела маленькую церковку во имя Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня. В отдельном маленьком домике была небольшая, хорошо подобранная библиотека, в которой я и проводил время в книжных занятиях. Моими друзьями были иеросхимонахи: отец Константин, отец Мелитон и отец Филарет»[399].

^{Свято-Ильинский скит}

Между тем насельники малых обителей — калив и келлий — оказались наименее защищенными от материальных трудностей, поскольку они зависели от монастырей, на землях которых проживали, как юридически, так и экономически. Писатель-эмигрант Б. К. Зайцев в 1929 г. в своем очерке «Вновь об Афоне» писал: «Мне недавно сообщили о большой нужде келлии св. Иоанна Златоуста, недалеко от Карей. Я не был в ней. Но, проходя из Андреевского скита пешком в Пантелеймонов монастырь, смутно помню врата небольшой обители, которую назвал мне спутник келлией св. Иоанна Златоуста. Эта келлия едва жива. Благодаря некоторым обстоятельствам утварь из ее храма была вывезена в соседнюю страну и положила основание новому монастырю. Теперь у келлии ничего нет. Кусочек земли с огородом — все ее достояние. Монахи буквально голодают (исключительно старики). На пятнадцать дней выдается кусок хлеба и большая ложка масла, но сейчас и на масле экономят. Облачения в лохмотьях. Служить не в чем, одеваться не во что. Издохла даже старая „мулашка“, единственное животное келлии — на ней ездили получать с пристани редкие дары извне. И даже на престольный праздник не может келлия отворить своих врат для приема гостей, как обычно делается на Афоне: принять, угостить нечем»[400]. Писатель призвал посылать пожертвования для келлии св. Иоанна Златоуста в редакцию парижской эмигрантской газеты «Возрождение», где был опубликован очерк «Вновь об Афоне».

Наступивший в 1920-х гг. общеафонский кризис в первую очередь сказался на русских келлиотах и каливитах, входивших в Братство русских обителей (келлий) во имя Царицы Небесной. Оно особенно активно боролось за интернационализацию Святой Горы и сохранение прав негреческих монахов на Афоне и поэтому к концу 1930-х гг. под давлением властей было вынуждено временно прекратить свое существование[401].

В 1940–1941 гг. в келлиотском поселении Каруля на отвесной скале (так называемом Карульском скиту), в южной части Афонского полуострова, еще проживало 28 русских насельников, многие из которых являлись известными старцами. В их числе были исихаст иеросхимонах Феодосий Карульский (Харитонов), его ученик схимонах Никодим, иеросхимонах Никон (Штрандтман, 1873–1963). Следует упомянуть также схимонаха Никодима — бывшего телохранителя Николая II, пешком пришедшего на Афон из России и подвизавшегося на Каруле до своей кончины 13 февраля 1984 г. Добрую память о себе оставил и иеросхимонах Парфений, умерший на Каруле в глубокой старости[402].

Весь межвоенный период численность русских иноков на Афоне неуклонно сокращалась. С 1920 г. по 1938 г. их количество уменьшилось с 2110 до 700 (на 16 июня 1936 г. было 898): в Пантелеимоновском монастыре — с 800 до 295 (в 1925 г. в нем было 550 насельников, в 1932 г. — 380, а в 1936-м — 330), в Свято-Андреевском скиту — со 150 до 85 (в 1929 г. в нем было около 100 насельников, в 1936-м — 88), в Свято-Ильинском скиту — со 160 до 73 (в 1936 г. — 100 насельников), а в келлиях и каливах — с 1000 до 247 (в 1936 г. — 340 насельников)[403]. Помимо запрета на приезд новых насельников, одной из причин быстрого сокращения числа русских святогорцев были значительные материальные затруднения, о которых уже говорилось.