Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

К концу 1930-х гг. материальное положение русских иноков Афона несколько улучшилось. Об этом, в частности, свидетельствуют письма монаха Василия (Кривошеина) одному из благотворителей — американскому профессору Томасу Уитмору. 23 декабря 1939 г. о. Василий писал: «Здесь мы живем в полном спокойствии. Господь послал нам в этом году как никогда хороший урожай оливок, и мы смогли заготовить много масла. Это очень важно для таких трудных времен, когда все так подорожало, особенно сахар и чай. Моторная лодка мистера Крейна очень помогла нам в перевозке оливок от Крумицы до нашего монастыря». В другом письме от 20 июля 1940 г. монах сообщал: «Молоко и яйца для жителей восточной части были распределены между русскими монахами, как обычно, с молитвами за Вас и благодарностью за Вашу щедрость. Мы потратили на них (вместе со скитами) сто шестьдесят (160) долларов… Мы продолжаем молиться о скором наступлении мира и окончании этой ужасной войны». Наконец, 22 сентября 1940 г. о. Василий писал: «Мы передали часть денег Андреевскому и Ильинскому скитам, и теперь все, и пустынники, которые приходят в обители на праздники и кушают в трапезной, все глубоко и искренне благодарны Вам за Вашу доброту и щедрость в эти трудные дни…. Пока мы живем здесь в мире и спокойствии, но будущее очень неопределенно. В любом случае жизнь становится с каждым днем все труднее и сложнее. Но мы не теряем упования на Бога и молим Его послать человечеству мир и лучшие дни»[385].

В целом материальное положение иноков все-таки оставалось сложным, о чем свидетельствует воззвание братии Свято-Пантелеимоновского монастыря с просьбой о помощи к русским эмигрантам, написанное накануне начала Второй мировой войны. В нем говорилось, что в монастыре осталось 334 насельника, в основном пожилого возраста: 38 человек — в возрасте от 31 года до 49 лет, 80 — от 50 до 59 лет, 138 — от 60 до 69 лет и 79 — от 70 до 95 лет. При этом они обрабатывают виноградники, огороды, работают в лесу и в мастерских. На содержание каждого монаха выделяется лишь около 20 драхм (5 франков). Средства поступают от продажи леса, книг, церковной утвари и арендной платы за реквизированные метохи. При этом братия содержит богадельню для престарелых иноков и две больницы — для своих насельников и пустынников всего Афона. Между тем греческое правительство с большим трудом выдает визы для русских паломников, и без специального разрешения Министерства иностранных дел никто не может остаться в обители постоянно, поэтому монастырь посещают единицы[386]. Духовник обители иеросхимонах Пинуфрий (Ерофеев) осенью 1940 г. также отправил нескольким русским эмигрантам в США письма с просьбой об оказании помощи[387].

Духовная и научно-богословская жизнь обители во второй половине 1920–1930-х гг. связана прежде всего с именами преподобного Силуана Афонского, его ученика схииеродиакона Софрония (Сахарова), игумена Мисаила (Сапегина), архимандрита Кирика (Максимова), схимонаха Амвросия (Болотова), монаха Василия (Кривошеина) и целого ряда других подвижников благочестия. Тяжелой утратой для всего святогорского монащества стала кончина 11 (24) сентября 1938 г. преподобного Силуана Афонского.

Престарелые русские насельники Афона постепенно уходили из жизни. Так, например, только в марте 1934 г. умерли три старца: схимонахи Антоний, Герасим и Лукий. 13 февраля 1938 г. скончался духовный писатель схимонах Амвросий (Болотов), 2 декабря того же года — временно проживавший в Югославии архимандрит Кирик (Максимов), 15 декабря 1939 г. — эконом Старого Руссика схимонах Досифей (Свиридов). 22 января (4 февраля) 1940 г. почил игумен Руссика о. Мисаил (Сапегин). За два с небольшим года до смерти, 28 декабря 1937 г. он составил свое завещательное обращение к братии, в котором написал, что всех прощает и просит его простить и не забывать своими молитвами, а также хранить мир и братскую любовь[388].

Согласно существовавшей в Руссике традиции после смерти игумена новый игумен не избирался, а в этой должности утверждался избранный прежде наместник обители. Им был иеросхимонах Иустин (Соломатин), и общий Собор братии 31 января (13 февраля) 1940 г. подтвердил его избрание игуменом. В письмах от 31 января братия Руссика сообщила Священному Киноту и Константинопольскому Патриарху Вениамину об этих событиях. Однако греческие власти категорически потребовали от насельников Свято-Пантелеимоновского монастыря признания Нового канонизма, мешая утверждению нового настоятеля. 7 февраля губернатор Афона вызвал к себе о. Иустина для переговоров о канонизме. Выслушав результаты беседы, Собор старцев решил не давать ответ губернатору до прихода письма из Кинота[389].