Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Часть русских эмигрантов поселилась на Каруле, в южной части Афонского полуострова, в том числе бывший полковник царской армии, старший брат российского посланника в Сербии Василия Николаевича Штрандтмана иеросхимонах Никон (Штрандтман), бывший телохранитель Николая II схимонах Никодим, русский князь иеросхимонах Парфений и др.[368] Пополнение святогорской братии за счет представителей российской эмиграции, несомненно, было бы значительно больше, если бы не жесткие ограничительные меры со стороны греческих властей, введенные в конце 1920-х гг. Однако оно и так стало значительным явлением в истории русского Афона.

После утверждения правительством Нового канонизма в 1926 г. и принятия Конституции 1927 г. греческие власти предприняли все меры, для того чтобы прекратить, за редчайшими исключениями, приток на Афон русских иноков. Новое положение юридически создало препятствия для пополнения святогорцев за счет негреков. Таким образом, русское монашество на Афоне не могло существенно обновляться даже теми эмигрантами, что были готовы принять постриг. Вводились серьезные ограничения и для иностранных богомольцев: они теперь получали визу лишь на краткий срок.

Последним значительным по численности пополнением русских обителей Святой Горы были монахи из входивших тогда в состав Чехословакии Закарпатья и Пряшевской Руси (карпаторуссы). В 1922–1928 гг. оттуда только в Свято-Пантелеимоновский монастырь приехали 22 инока. Однако их приезд вызвал сильное неудовольствие Константинопольского Патриарха Василия. По его настоянию трехчленной комиссией Кинота было проведено расследование — не являются ли они униатами, но это подозрение оказалось опровергнуто. На запрос игумена Мисаила управляющий Карпаторусской епархией епископ Мукачевско-Пряшевский Серафим (Йованович) 5 сентября 1928 г. сообщил, что все находящиеся в составе братии Руссика 16 карпаторуссов перешли в Православие в 1920–1921 гг. и должны считаться православными на законном основании[369].

Это не удовлетворило Вселенского Патриарха, и 25 июля 1929 г. он отправил послание эпистатам и антипросопам Святой Горы, в котором писал, что во время пребывания Патриаршей экзархии на Афоне было обращено внимание на принятых в качестве монахов униатов или лиц, происходивших из униатов (прибывших из Чехословакии). Проведенное в этой связи трехчленной комиссией Кинота расследование не было признано удовлетворительным, и Константинопольский Синод постановил рекомендовать провести полное и точное выявление всех подобных лиц, и если найдутся принявшие монашеский постриг без достаточных канонических оснований в Руссике или другом месте, то их следует передать в монастыри, «строго соблюдающие монашеский чин». В заключение Патриарх писал: «Причем следует принять подобающие меры, чтобы никогда более не проникали лица из чужих стран, и, чтобы не принимались в монастырях лица, или же неизвестные и сомнительные относительно их вступления в Церковь, или же в смысле возраста не удовлетворяющие условиям нового устава»[370].

Большая заслуга в разрешении их пребывания на Афоне принадлежит представлявшему в то время (с 25 ноября 1928 г. по 1 января 1937 г.) Свято-Пантелеимоновский монастырь в Киноте в качестве антипросопа иеросхимонаху Сергию (в миру Сергею Николаевичу Тютину, 1869–1942). Он смог доказать, что карпаторуссы — истинно православные верующие. В своем выступлении на заседании Константинопольского Священного Синода отец Сергий говорил: «Вся Европа знает, что угро-руссы полтора столетия боролись за свое православие и только насилием были вынуждены поминать имя папы при богослужении, и как только они освободились от Австрийской власти, сейчас же возвратились в Православие… Они сто лет боролись за Православие, и такие люди не могут не знать догматов. Патриархия должна радоваться, что 1,5–2 миллиона униатов обратились в Православие»[371]. Настойчивость иеросхимонаха Сергия имела успех, и Синод отказался от выдворения карпаторуссов с Афона.

В числе карпаторуссов, пополнивших ряды русских святогорцев, прежде всего братию Свято-Пантелеимоновского монастыря, были: иеродиакон Давид (Цубер, с 2 января 1983 г. в схиме Димитрий, 1905–1987), который после Второй мировой войны в течение многих лет был представителем Свято-Пантелеимоновского монастыря в Священном Киноте и Священной Эпистасии, а также экономом; схиархимандрит Гавриил (Легач, 1901–1977), служивший с 1965 г. наместником, а в 1971–1975 гг. настоятелем обители; иеросхимонах Серафим (Текза, 1901–1982), исполнявший послушание письмоносца, заведовавший монастырской аптекой, больницей и гостиницей[372]; схимонах Иоанн (Попович, 1904–1951), около 20 лет заведовавший пасекой в метохе Крумица; схииеродиакон Андрей (Нулей, 1903–1989), с 1943 г. несколько десятилетий заведовавший ризничной мастерской[373], и др. Однако в 1928 г. греческое правительство перестало выдавать визы и карпаторуссам, в связи с чем приезд на Афон новых послушников и монахов из Закарпатья оказался невозможен.