Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Исповедовавший Б. К. Зайцева во время его пребывания в Руссике схиархимандрит Кирик (Максимов) в своем письме ему от 5 (18) сентября 1927 г. так изложил случившиеся бедствия: «А вот… еще новость: в нашем монастыре случилось великое несчастие: пожар, начавшийся со владений Хиландарского сербского монастыря, перекинулся на лес нашего владения, за трое суток истребил наш лес, сущий в отделении нашего монастыря Крумице в Фиваиде, весь до основания, который служил источником для существования монастыря и сохранения в нем братии… Несчастие поистине великое». Другой афонский корреспондент писателя иеромонах Виссарион в письме от 22 ноября 1927 г. отмечал: «Несмотря на все усилия монахов потушить пожар, огонь перекинулся в Фиваиду. И вот весь тот чудесный сосновый бор, где мы с вами гуляли, погиб. Сгорели дальние каливы. Между прочим, и тех братьев, у которых мы отдыхали. Вскоре после этого один из них — Илья (больной) перешел в монастырскую больницу»[363]. Ущерб был особенно велик, если учесть, что вырубка леса и его продажа была для монахов важнейшим источником получения денежных средств для покупки хлеба.

В своем письме Б. К. Зайцеву от 11 июля 1928 г. сопровождавший ранее его в странствиях по Афону иеромонах Пинуфрий (Ерофеев) описывал последствия поразившей насельников тяжелой эпидемии гриппа («испанки»), унесшей в то время во всем мире миллионы жизней: «Монахи нашей обители… почти все переболели новою в нашем месте болезнию, называемою „гриппом“ или испанкой, и меня не миновала эта болезнь, и до сего дня есть еще головная боль и чиханье, а лечить у нас некому»[364].

Несмотря на внутренние проблемы, русские святогорцы проявляла интерес к общей ситуации в Русской Православной Церкви как в эмиграции, так и на территории Советского Союза. В частности, схимонах Дорофей в 1928 г. написал направленный против социалистического учения очерк «Демократизм». В своей переписке с проживавшим в СССР Стефаном Акимовичем о. Дорофей в письме от 18 ноября 1929 г. отмечал, что духовное предпочтение надо отдавать митрополитам Иосифу (Петровых) и Борису, но не пренебрегать общением и с Заместителем

Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским), который не является еретиком, хотя и требует молитвенного возношения за советскую власть. Схимонах также передавал своему корреспонденту отеческое благословение игумена Мисаила[365].

До 1927 г. в афонские обители еще могли относительно свободно поступать русские эмигранты. В Свято-Пантелеимоновском монастыре и в других русских обителях приняли постриг некоторые бывшие офицеры и рядовые Добровольческой армии, а также гражданские лица, оказавшиеся в Галлиполийском лагере беженцев на территории Турции или в других европейских странах. Так, в середине 1920-х гг. на Святую Гору приехали и остались там примерно на 20 лет три молодых русских эмигранта, учившихся в Парижском Свято-Сергиевском богословском институте: будущий архиепископ Василий (Кривошеин), будущий схиархимандрит Софроний (Сахаров) и иеросхидиакон Иувеналий (Егоров, 1892–1943)[366].

Вот что отмечал по этому поводу писатель Б. К. Зайцев: «Однако приток все-таки есть. Он идет теперь не из России, а из эмиграции. Русский Париж, русская Сербия дают пополнение Афону. Многое меняется на наших глазах. Если прежде на Афон шли преимущественно из купечества, мещан, крестьянства, то теперь я вижу молодого иеромонаха — офицера Добровольческой Армии, вижу бывшего художника, сына министра, знаю инженера и т. д. В прошлом году на Афоне был пострижен молодой поэт и редактор (он теперь уже иеромонах, в Сербии), и робко, конфузливо мне сказал на днях другой молодой стихотворец, что деньги, собранные на издание книжки, он намерен затратить на пароходный билет… Так новыми соками обновляется вековечный Афон»[367]. При этом существовало подозрительное отношение ко всем прибывавшим на Афон русским эмигрантам из-за опасения проникновения коммунистической идеологии на Святую Гору

После высылки финляндским правительством с Валаама в 1927 г. большой группы монахов-старостильников некоторые из них поселились на Афоне. Так, например, на Святую Гору приехал бывший смотритель Предтеченского скита Спасо-Преображенского Валаамского монастыря иеромонах Хрисанф (Малыхин). В 1926–1927 гг. монашеский постриг в Руссике приняли будущие архиепископы Серафим (Иванов) и Иоанн (Шаховской).

В 1931 г. послушником в Свято-Пантелеимоновский монастырь поступил бывший Пермский губернатор, духовный писатель Александр Болотов, принявший монашеский постриг в мантию и схиму с именем Амвросий и скончавшийся на Афоне в 1938 г. В 1936 г. на Святую Гору прибыл и остался там до своей кончины в 1972 г. настоятелем келлии св. Архангела Михаила высланный из Советского Союза архимандрит Евгений (Жуков). В 1938–1946 гг. насельником Руссика был архимандрит (будущий епископ) Кассиан (Безобразов), а насельником Свято-Андреевского скита примерно в этот же период — будущий архимандрит Силуан (в миру Роман Борисович Стрижков).