Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Весной 1924 г. на Пасху на Афон приехал Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Антоний (Храповицкий). Празднование в этом году Пасхи в Свято-Пантелеимоновском монастыре очень выразительно описал в своих воспоминаниях сопровождавший Владыку Антония во время его пребывания на Афоне келейник митрополита архимандрит Феодосий (Мельник): «Наступает Пасхальная ночь… Ровно в 12 часов ночи раздался колокольный звон, и после него послышалось пение в нижнем соборе на славянском языке: „Воскресение Твое Христе Спасе“, а затем тоже самое на греческом. Все монахи с возженными свечами в руках выходили чинно из собора, а за ними вышло больше сотни священнослужителей в чудных, богатой парчи ризах, во главе с игуменом о. Мисаилом… Затем о. игумен с назначенным для служения священством вошел в собор, а остальные с пением „Христос Воскресе“ пошли по своим церквам. В Покровской церкви служил наместник о. Иоаким и с ним 18 иеромонахов и 8 иеродиаконов и архидиакон Киприан, краса Афона, ныне преставившийся ко Господу 83-летним старцем. С Воскресением Христовым все как бы воскресло: братия воспрянула духом, на лицах радость сияет, голоса свежие, молодые, хотя это поют пожилые старцы… Весь храм пылает в освещении свечей и драгоценных лампад. Одним словом, ликует земля, вместе с небом радуясь о Воскресшем Спасителе»[352].

^{Свято-Андреевский скит}

27 июля 1924 г., в престольный праздник св. вмч. Пантелеймона, литургию в Руссике служил греческий епископ Фотий. В этот день в обители было много гостей, в том числе консул Великобритании в Салониках Ф. Кроов и итальянский художник Ф. Перилло. 1 августа в Свято-Пантелеимоновский монастырь приплыл на миноносце американский адмирал М. Бристоль, он также посетил и Свято-Андреевский скит, откуда вывез много церковных ценностей[353].

Своеобразным рубежом в истории русских обителей Афона стала выработка 10 мая 1924 г. пятичленной комиссией чрезвычайного Двойного собрания Святой Горы «Уставной хартии Святой Горы Афонской» (известной как «Новый канонизм»). После того как братия Руссика отказалась подписать этот документ, ее положение ухудшилось. 4 декабря в Киноте даже обсуждался вопрос о вселении в Свято-Пантелеимоновский монастырь новых греческих насельников (в дополнение к уже существующим), выделив для этой цели по два монаха из каждого греческого монастыря Афона, однако до осуществления этой акции дело не дошло. В конце 1924 — начале 1925 г. Свято-Андреевский скит остался без своего кавалского метоха Нузлы, а Свято-Пантелеимоновский монастырь — без метохов Каламария, Кассандра и Сики, реквизированных греческим правительством для размещения беженцев из Малой Азии. Некоторое время угроза реквизиции существовала и для метоха Крумица, но, к счастью, она не осуществилась[354]. Так завершился один из самых сложных периодов в истории русских обителей Святой Горы.

Духовная и хозяйственная жизнь русских обителей Афона в 1925-м — 1930-х гг

Вторая половина 1920-х и 1930-е гг. стали периодом, когда русские обители Афона, несмотря на сложные внешние условия, сумели выйти из тяжелого материального кризиса, определенный подъем в это время переживала и их духовная жизнь. Однако начало этого периода было сложным. Проведенная в конце 1924 — начале 1925 г. реквизиция греческим правительством метохов Каламария, Кассандра и Сики существенно ухудшила и без того нелегкое материальное положении братии Свято-Пантелеимоновского монастыря.

В мае 1925 г. игумен Руссика архимандрит Мисаил писал в Белград бывшему российскому посланнику в Сербии В. Н. Штрандтману о том, что братия обители (540 человек) обеспечивала себя пропитанием с монастырской земли (учитывая отобранные ныне метохи, общей площадью 608 десятин) на пять месяцев; средства для покупки дополнительного необходимого продовольствия приходилось получать от продажи церковных, хозяйственных предметов и лесных материалов. Общие доходы монастыря составляли около 540 тысяч драхм в год. Большая часть братии уже составляли престарелые или тяжело больные насельники, однако, несмотря на все финансовые проблемы, обитель содержала приют на 40 человек и больницу[355].

Между тем 18 июня 1925 г. Священный Кинот и Двойное собрание приняли решение распределить сумму своего долга в 99 тысяч драхм между 20 монастырями пропорционально численности братии. Так как Руссик имел больше всего насельников, на его долю пришлась почти пятая часть всего долга — 18 750 драхм. Игумен Мисаил выразил свое несогласие, предлагая разделить долг Кинота поровну между монастырями, и братия Руссика обратилась с письмом протеста ко всем афонским обителям[356].