Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Эти паломники побывали и в Свято-Андреевском скиту, где их особенно радушно принял иеродиакон Харалампий (Евдокимов). Вот как вспоминал о нем в своих записках Владыка Серафим (Иванов): «Появился мой старый друг и приятель отец Харалампий. Весьма характерно для афонского любвеобилия, как мы познакомились с ним. Было это в 1923 году. На Пасху этого года выбрался я на последние деньги со студенческой экскурсией на Афон. Студенческая жизнь моя протекала в великой нужде, и на Афон я прибыл в рваненьком пальтишке и стареньком костюмчике. Денег едва-едва хватило на дорогу. И вот, как сейчас помню, попали мы в книжную лавку Андреевского скита. Глаза разбежались перед множеством духовных сокровищ. Чего бы только не накупить, да вся беда — денег нет. Попалось мне жизнеописание особенно чтимого мной старца Амвросия Оптинского, и невольно потекли слезы от невозможности приобрести даже эту совсем недорогую книжку. Долго я перелистывал ее и со вздохом положил обратно на полку. Так и уехал с Афона без этой книги. Прошло несколько недель по возвращении моем в Белград. Моему другу и однокашнику по богословскому факультету, ныне архимандриту Савве (Советову), духовнику митрополита Дионисия Варшавского, пришла посылка с Афона, и в ней „Жизнеописание старца Амвросия“ со следующей надписью: „По просьбе своего друга иеродиакона Харалампия выпросил у лавочника сию книгу и прошу передать студенту с бородкой, который так хотел и не мог ее приобрести. Иеродиакон Агафангел“. Оказывается, иеродиакон Харалампий был в это время в лавке и имел возможность наблюдать мою скорбь от невозможности приобрести книжку Так завелось мое знакомство с этим милым и добрым монахом»[349].

Белградские русские студенты-богословы любили Святую Гору, и некоторые из них именно под влиянием поездок в Руссик или переписки с афонскими старцами в дальнейшем приняли монашеский постриг (восемь человек позднее стали архиереями). Уже упоминались Владыки Серафим (Иванов) и Савва (Советов), но также следовало бы особо отметить и написавшего путевой дневник своего афонского паломничества студента богословского факультета Белградского университета, большого любителя церковного пения Ивана Гарднера, совершившего продолжительное паломничество на Святую Гору в 1926 г. В 1942 г. он был хиротонисан в Берлине во епископа Русской Православной Церкви за границей, правда через несколько дет оказался лишен епископского сана, но научными изысканиями в области богословия и церковного пения занимался до конца дней.

С 3 по 15 июня 1923 г. на Афоне пребывал российский консул в Салониках В. С. ГЦарбина, который посетил Свято-Пантелеимоновский монастырь, Свято-Андреевский, Свято-Ильинский скиты и некоторые русские келлии, 14 июня в Руссике побывал сербский консул в Салониках Ф. А. Стоянович, 4 июля — главнокомандующий греческой армией П. Мавромихалисис, 30 июля — Салоникский митрополит Геннадий, 3 августа — английский полковник, а 19 августа приплыл на своей яхте русский генерал Турбин[350].

В середине ноября 1923 г. в Руссик приехала комиссия Протата для переговоров об оплате долгов Кинота, которые достигли огромной суммы — 344 тысячи драхм. В октябре большинство членов Протата приняли решение распределить сумму долга между 20 монастырями пропорционально численности братии. Так как Руссик имел больше всего насельников, на его долю пришлась пятая с лишним часть всего долга — 73 тысячи драхм. Когда игумен Мисаил выразил свое несогласие, предлагая разделить долг Кинота поровну между монастырями, в крайнем случае между крупнейшими из них, ему указали, что в случае отказа выплатить положенную сумму будут приняты меры вплоть до отобрания печати монастыря. После этого братия Руссика обратилось с письмом протеста ко всем афонским монастырям, причем получила некоторую поддержку. В результате в обитель и приехала комиссия Протата, с членами которой была достигнута договоренность о снижении суммы выплаты почти вдвое — до 40 тысяч драхм[351]. И без того тяжелое финансовое положение монастыря еще больше ухудшилось.