Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

В своем ответе от 18 февраля Кинот также указал, что братия должна сначала безоговорочно признать устав Святой Горы, утвердивший его закон, и согласно их предписаниям избрать монастырский Собор, а затем из его членов — управляющую монастырем комиссию, известив об этом Кинот и через него Патриарха. Только после этого Кинот соглашался назначить свою комиссию, чтобы она прибыла в Руссик и утвердила новоизбранного игумена[390].

10 (23) марта братия Руссика отправила в Кинот новое письмо, в котором сообщила, что хотя она и голосовала против Нового канонизма, но не оспоривает необходимости «сообразования» с ним. В письме также отмечалось, что несогласие с уставом на практике проявляет само греческое государство, так как оно реквизировало метохи, избегает именовать Келия прп. Силуана Афонского в Старом Руссмке Свято-Пантелеимоновский монастырь Руссиком и препятствует всякому принятию в братство новых русских насельников, даже проживающих в Греции без гражданства этой страны. В заключение братия просила все-таки прислать в монастырь комиссию Кинота для официального поставления игумена, которое, согласно уставу, не может быть после выборов отложено больше, чем на месяц[391].

^{Келия прп. Силуана Афонского в Старом Руссике}

Однако 12 (25) марта братия получила через Кинот телеграмму Патриарха Вениамина от 6 (19) марта: «Сообщите монастырь Пантелеимоновский. Ожидаем подписи им Устава». В ответ местоблюститель игумена о. Иустин переслал Патриарху письмо Кинота от 10 (23) марта, из которого Первосвятитель должен был убедиться в законопослушании братии Руссика «действующему строю» Афона, чтобы решить вопрос «о беспрепятственном принятии в монахи наших единоплеменников»[392]. 15 (28) марта

Собор братии одобрил ответы о. Иустина Киноту и Патриарху Вениамину, в которых сообщались имена эпитропов и соборных старцев (этим было выполнено одно из условий утверждения). По совету Первоиерарха Русской Православной Церкви за границей митрополита Анастасия (Грибановского) братия монастыря согласилась исполнять предписания Нового канонизма в качестве существующего государственного законоположения, но представители обители под уставом все же не подписались[393].

29 марта (11 апреля) Кинот постановил утвердить игумена Руссика. Через три дня, 1 (14) апреля, греческий митрополит Иерофей возвел иеросхимонаха Иустина в сан схиархимандрита и утвердил его в звании игумена[394]. 7 декабря того же года схиархимандрит Иустин с братией написали Патриарху Вениамину о том, что «будут сообразовывать свою жизнь» с Новым канонизмом[395].

Серьезные проблемы в 1930-е гг. были не только у Свято-Пантелеимоновского монастыря, но и у других русских обителей. Так, в Свято-Ильинском скиту в декабре 1921 г. еще пребывало 150 насельников, в декабре 1932 г. — 83, а в декабре 1940 г. — только 54[396]. Стремясь прокормить братию, игумен Иоанн начал очищать от леса территорию скита и устраивать на ней огороды и сады. В результате в дальнейшем братия, несмотря на собственные трудности, даже снабжала овощами и фруктами Свято-Андреевский скит и многие небольшие русские келлии.

Свято-Ильинский скит произвел сильное впечатление на посетившего Афон в середине 1930-х гг. английского археолога Р. М. Доукинса, отметившего в своей изданной в 1936 г. в Лондоне книге «Монахи Афона»: «Теперь русские, которых раньше боялись, нищенски бедны; Ильинский скит, в котором в 1933 году мы останавливались отдохнуть на несколько часов, выглядел жалко. Однако все здания и большая церковь были безупречно чисты. Мы вошли, и нас вежливо приветствовали, предложив для отдыха одну из комнат. Спустившись вниз, я отметил аккуратность во всем, а также цветочные клумбы во дворе. „Да, — сказал монах, обратившись ко мне, — Россия когда-то была Россией“. Они справлялись с очередной напастью. Накануне прошли проливные дожди, смыв ограду огородов и наполнив двор грязью и мусором. Монахи много потрудились, чтобы убрать последствия стихии: двор был очищен и выглядел аккуратным, побеленным и пестрел цветами. На Афоне всегда бросается в глаза отличие между ухоженными и аккуратными русским обителями и слегка обветшалыми местами, где себя чувствуют как дома греки. Тем не менее монахи Ильинского скита стареют; теперь их только 83 человека, и половина из них не может физически трудиться. Будущее чрезвычайно мрачно»[397].