Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрит Иустин (Соломатин) в ответе от 26 мая писал: «Несмотря на серьезные затруднения, созданные обстоятельствами военного времени, тяжелым материальным положением, в котором сейчас находимся (в силу тех же обстоятельств), а также очень ограниченным количеством лиц из нашей братии, подходящих для дела церковного и хозяйственного восстановления нашего подворья, наш монастырь все же решается принять Ваше предложение о посылке монахов… Не можем бросить на произвол судьбы наше монастырское достояние. Желаем внести и нашу посильную лепту в светлое дело восстановления Православия среди русского народа. При первом же удобном случае мы решили послать в Одессу двух из наших монахов (больше нам было бы трудно, так как за последние 25 лет, вследствие отсутствия притока новых монахов из России, число нашей братии резко сократилось, и большинство оставшихся — старики).

До этого времени, мы думаем, было бы наиболее целесообразным временно передать наше подворье тем из наших монахов (раньше там живущих), которые, по всей вероятности, еще должны находиться в Одессе, ее окрестностях или вообще в освобожденных районах… молимся Богу о благословении Вашего святого дела — восстановления православной веры среди русского народа и об окончательном освобождении его и Русской Православной Церкви от безбожной власти большевиков». Отец Иустин отмечал, что насельники обители давно хотели сами написать в Одессу, особенно когда узнали, что главой Духовной Миссии назначен митрополит Виссарион, известный на Афоне «по своему дружественному расположению к Русской Православной Церкви и монашеству»[457].

Настоятель Свято-Андреевского скита схиархимандрит Митрофан (Щербаков) в письме от 26 мая также, несмотря на отсутствие «подготовленных людей для обслуживания храма и ведения хозяйства», обещал со временем подготовить и прислать «доверенного для принятия и управления подворьем и несколько человек братии для обслуживания его». В этом намерении отца Митрофана поддерживал многолетний заведующий хозяйством скита иеросхимонах Мелетий (Лыков).

Оба ответных письма были 10 июня переданы в германское консульство в Салониках с просьбой переслать их в Одессу, так как почтовая связь между Грецией и Румынией отсутствовала. Но эти письма оказались 22 июля 1943 г. пересланы в Берлин в германское Министерство иностранных дел, где и остались[458]. Нацистские ведомства не желали возвращения русских монахов на родину.

Как уже отмечалось, среди насельников русских афонских обителей были антинацистски настроенные люди. Однако имелись и отдельные монахи, готовые из-за своих антикоммунистических убеждений сотрудничать с немцами, в частности архимандрит Кассиан (Безобразов)[459]. Впрочем, расчеты германских спецслужб на использование о. Кассиана в своих планах пропаганды против Московской Патриархии на Афоне не оправдались. Судя по его афонской переписке военного времени, он не планировал выполнять какие-либо немецкие задания, был всецело озабочен судьбой родных, от братии Свято-Пантелеимоновского монастыря жил довольно отстранение и даже испытывал недоверие к себе некоторых иноков[460].

Настроенных таким образом, как отец Кассиан, монахов на Афоне было немного. В письме председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпову от 21 августа 1946 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий сообщал: «…настроение афонских иноков интересно в том отношении, что, будучи в большинстве своем вне политики, они не поддались доходившим до них обрывкам пропаганды против Советского Союза, шедшим со стороны эмигрантских кругов, и не прониклись симпатией к „крестовому походу“ Гитлера против Советского Союза в 1941–1945 гг.»[461].

В период немецкой оккупации Святой Горы сюда смогли приехать из Югославии несколько русских эмигрантов. Так, в 1941-м — начале 1942 г. на Афон прибыли иеромонахи Андроник (Шубин), Савватий (Крылов), Адам (Бурхан), поселившийся в Новой Фиваиде с разрешения Собора старцев Руссика от 7 октября 1941 г. с правом служения иеромонах Макарий и некоторые другие[462]. В 1942–1943 гг. поселился на Каруле иеромонах Серафим (1903–1981), прибывший в 1930-х г. из Китая в находившейся на территории Сербии русский Мильковский монастырь и остававшийся там до нападения на обитель коммунистических партизан Тито. На Каруле отец Серафим спасался почти 40 лет, вплоть до своей кончины. В начале 1944 г. после нескольких неудачных попыток получил разрешение вернуться на Афон окончивший богословский факультет Белградского университета Роман Борисович Стрижков. Он поступил в число братии Свято-Андреевского скита, где в 1944 г. принял монашеский постриг с именем Силуан[463].