Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Именно эта немилосердная травля и являлась главной, но мало кому известной причиной вынужденного отъезда отца Софрония со Святой Горы». В феврале 1947 г. иеросхимонах переехал во Францию, где перешел в юрисдикцию Московского Патриархата[474]. Вместе с отцом Софронием в 1947 г. уехал из Свято-Андреевского скита в Париж его ученик монах Силуан (Стрижков), также перешедший в Московский Патриархат[475]. Еще раньше, 17 июля 1946 г., уехал с Афона в Париж архимандрит Кассиан (Безобразов), вернувшийся к преподаванию в Свято-Сергиевском институте и уже в следующем году ставший его ректором в сане епископа[476].

22 сентября 1947 г. полиция арестовала трех насельников Свято-Пантелеимоновского монастыря: монаха Василия (Кривошеина), монаха Вениамина (Григоровича), проходившего послушание в канцелярии обители, и схимонаха Протогена (Овчинникова), с 6 мая 1939 г. служившего антипросопом, а с 1 января 1942 г. — несколько лет старшим экономом монастыря. Кроме них были арестованы иеромонах Владимир из русской келлии свт. Николая Чудотворца (Белозёрка) и два насельника болгарского Зографского монастыря. В своей работе об Афоне 1953 г. профессор Московской духовной академии Н. П. Доктусов писал, что шестерых «обвиняемых в сотрудничестве с фашистами» монахов «допрашивали под пытками»[477], однако это утверждение вызывает сомнения.

25 сентября 1947 г. в Салониках состоялся суд. По обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами и болгарскими властями в годы Второй мировой войны трибунал постановил приговорить группу русских и болгарских иноков к тюремному заключению: монаха Василия (Кривошеина) — к двум годам, схимонаха Протогена и монаха Вениамина — к одному году, а двух насельников Зографа — архимандрита Владимира и иеродиакона Панкрата — к одному году заключения; иеромонаха Владимира освободили из-под надзора. Отцы Протоген и Вениамин были посажены в Салоникскую тюрьму, а затем переведены отбывать заключение на остров Закинф. Возвратиться в Свято-Пантелеимоновский монастырь они смогли только через два с половиной года — 7 июня 1950 г.[478]

Формальным поводом для обвинения монаха Василия (Кривошеина) послужила его деятельность по сохранению Афона во время войны: подписанное в числе антипросопов других монастырей послание Кинота к германскому руководству с просьбой сохранить афонские обители от разрушения и поездка в Болгарию за продовольственной помощью. Отцу Василию припомнили и составленный им в 1941 г. проект «Положение Афона», в котором говорилось о «независимом монашеском государстве». Все обвинения в адрес русских иноков являлись полностью надуманными, их «сотрудничество» с немцами и болгарами ограничивалось исключительно обеспечением элементарных условий жизнедеятельности обителей Афона и было далеко от всякой политики. Один из насельников Свято-Пантелеимоновского монастыря иеродиакон Давид (Цубер) в своем письме так охарактеризовал судебное решение: «Там вопиющие неправды»[479].

Судебный процесс фактически оказался местью за приглашение представителей советской дипломатической миссии и в значительной степени являлся инструментом политики эллинизации Афона. Так, Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Анастасий (Грибановский) в письме настоятелю афонской келлии св. Архангела Михаила архимандриту Евгению (Жукову) от 14 ноября 1947 г. спрашивал: «…интересуют меня подробности, связанные с арестом и судом монаха Василия (Кривошеина) и других участников встречи Советского Консула. Приезжал ли последний с ведома и согласия Протата, и если да, то почему гражданская власть могла так строго наказать за встречу его?»[480] В ответ на запрос Владыки о. Евгений написал, что были осуждены именно «виновники» приглашения В. Д. Карманова, «устроившие ему трезвоны и обеды»[481].

^{Русская обитель свт. Николая Чудотворца «Белозерка»}

Кроме того, монаху Василию (Кривошеину), несомненно, припомнили то, что он несколько лет вел в Киноте наряженную борьбу против ограничительных мер греческого правительства, препятствовавших притоку на Афон послушников из славянских стран. Хотя уже вскоре после суда в Салониках приговор к тюремному заключению отцу Василию был заменен поражением в гражданских правах, его преследования на этом не прекратились.

В протоколе заседания Собора старцев Руссика от 4 октября 1947 г., на котором было заслушано решение суда, отмечалось: «Из доклада иеродиакона Давида, возвратившегося из зала Солунского суда, выяснилось, что процесс велся односторонне. Свидетели защиты не были приняты в расчет. Твердых оснований для обвинений не было. Все было построено на голословных показаниях нескольких человек, не имеющих ничего общего с Афоном. Собор выразил глубокое сочувствие пострадавшим отцам… и сожаление о случившемся. Решено ходатайствовать о смягчении приговора»[482].