Тысяча лун

Наконец я наткнулась на место, где две недели назад топтался мой мул, едва заметно взрывая землю копытами, а сама я шаталась в седле, слабая от раны. Здесь я могла вступить на путь, которым тайно шла Пег, и проследить его в обратную сторону. Сверточек с желтым платьем словно молча говорил со мной. Металлические части сбруи чуть позванивали, поскрипывало седло. Мул – великий король животных. Император и друг. Этот был на все готов ради наперстка патоки или сладкого яблока. Клочковатый сад Лайджа Магана давал около сотни сладких красных яблок, которые Лайдж хранил в специальном чулане. Яблоко – долгоживущая душа. Я думала обо всем этом и еще каждые несколько шагов думала: «Пег», будто это слово и мысль о ней были повторяющейся нотой старинной песни. Все лесные птицы очень радовались лету – по мере того как утро распускалось и раздвигало руки в объятии, птицы выстреливали среди юных листьев, как нежнейшие пули. Зеленое на зеленом, едва заметные костры перьев, деловитый шум и суета приводили меня в восторг. Я шла, ведя мула в поводу. А синее, как птица, небо тянулось ко мне сквозь кроны деревьев, и мягкий солнечный свет играл на изгибах металла и начищенной коже. Огромные уши мула были как безумный прицел ружья.

Шаг за шагом я осматривала землю в поисках ружья, хоть и знала, что здесь его, скорее всего, нет. Но я помнила слова Лайджа Магана о том, что Уинкл Кинг – отъявленный лжец. Особенно интересно было место, где медведица продемонстрировала нам свое превосходство. Мне показалось, я вижу признаки ее дел, и снова ощутила, как внезапно и странно было стоять так близко от нее. Винтовки тут не было ни следа.

Лагерь Зака Петри в миле или двух отсюда, точно не больше. Стоят ли там теперь часовые? Скорее всего, жители поселка удвоили бдительность. Возможно, что меня застрелят даже без предварительного окрика. Я вся подобралась, стараясь и мула сложить во что-то маленькое. Я вытащила дамский пистолетик из штанов и подняла на изготовку, хоть такое оружие и выглядело смешно. Кем считает меня Пег – другом или врагом? Она вывела меня на дорогу, но почему? Потому что я не дала ей утонуть? Или по какой-то иной причине? Потому что мы обе индейской крови? Потому что… Я не знала почему. Она не попыталась повидать меня или переправить весточку, хотя, скорее всего, то и другое было невозможно. Ну что ж, я собираюсь ее увидеть и вернуть ей платье. Я снова представила себе, как она шла в поселок, сверкая голым задом из-под лохмотьев погибших Томасовых штанов. Я чуть не расхохоталась от этой мысли, но вдруг дернула мула за уздцы. Что-то шевельнулось в кустах, но не птица с ярким оперением. Что-то… и вдруг, будто из пустоты, на тропе возникла Пег. Только что ее не было, и вот она. В буром платье из грубой ткани, босиком.

– Чего это тебя занесло в страну разбойников? – спросила она. – С этим дурацким пистолетом.

– Я…

– Тебе повезло, что я не часовой, а то была бы ты сейчас мертвый индеец.

– С какой стати они застрелят мальчика на муле, даже не узнав, зачем он приехал?

– Застрелят.

– Да, я знаю. Так уж повелось. Но вместо этого – вот она ты.

– Угу, вот она я. Я, которую ты спасла. Я, которая тебя подстрелила. Как плечо?

– Зажило быстро, хорошо.

– Я слыхала, какой-то дурак притащил тебя к парню, который тебя тогда обидел?

– Это я думаю, что он меня обидел. Но не помню.

– А я думаю, что помнишь.

– У меня два пункта, – сказала я. – Вот твое желтое платье, отстиранное от крови. И еще я страстно желаю заполучить обратно ту винтовку, с которой ты меня видела, потому что она не моя, а принадлежит Теннисону Бугеро.

– Ты приехала в такую даль для того, чтобы отдать это старое платье?

– Еще и для того, чтобы тебя повидать и поблагодарить.

– За что?

– За то, что вывела меня на дорогу.

– Ты подала мне руку, когда я висела на кусте и чуть не утонула, так что мы с тобой квиты. Моя жизнь в обмен на твою. Тебе не обязательно было сюда ехать и со мной встречаться.

– Я приехала, чтобы тебя увидеть, потому что… потому что мне нужно было тебя увидеть, вот и все.

– Я такого сроду не припомню, чтобы кому-то нужно было меня увидеть. Черт побери. Сроду. Может, ты замышляешь меня убить? Может, в тебе сидит желание докончить то дело, что ты делала, когда я тебе помешала?

– Ну, это неправда. А по правде, я сама не знаю, зачем приехала. Тебе не случалось что-нибудь сделать, не зная зачем?

– В чем загадка жизни? Туда-сюда, то да се, а для чего – и сами не знаем.

Я расхохоталась под сквозящим пологом неба и леса. И вдруг подумала: сколько в Америке людей? Тысячи и тысячи. И вот мы тут, двое из этих тысяч, и одна не знает, зачем сюда явилась, а другая не ведает даже, зачем вдыхает и выдыхает. Но что-то в этой загадке само жаждало разрешиться.