Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире

– Эй, сынок, иди сюда, забирай своего осла, – позвал цирюльник.

Ослятник радостно подбежал к лавке и спросил:

– Где он?

– Идем со мной, бедняга, и выведем твоего ослика, – сказал цирюльник и провел ослятника в заднюю комнату лавки, где уже ждали двое его подмастерьев. Они сбили его с ног, связали по рукам и ногам, вырвали у него два зуба и прижгли ему виски.

– Что ты делаешь, сумасшедший? – завизжал ослятник.

– Пусть твоя мать утешится, а то ты, безумный ослолюбец, разбиваешь ей сердце, не переставая спрашивать: «Где мой осел?»

– Она мне не мать, она мошенница! – закричал хозяин осла.

Но цирюльник и его подмастерья только засмеялись.

– Да пошлет Аллах этой злодейке чуму и злосчастье, и да накажет вас за то, что вы со мной сделали, – крикнул ослятник, ударил цирюльника кулаком и убежал.

Но цирюльник с подмастерьями пустились за ним и осыпали его ударами, пока прохожие не пришли к нему на помощь, а молодой купец Хасан и красильщик не подоспели на выручку.

Ослятник сел, вытер кровь с лица и стал рассказывать, что случилось, но тут цирюльник вдруг закричал:

– Спасите, помогите! Держите эту чертовку! Она обокрала мою лавку! Смотрите, ничего не оставила!

И он набросился на ослятника:

– Скорей, разыщи свою мать, пока она не продала все мои гребни, бритвы и ножницы! Она даже мой халат утащила!

– Сколько раз тебе объяснять, не мать она мне! – завопил ослятник. – Эта мошенница украла моего осла!

– А у меня она украла тысячу динаров и одежду! – крикнул Хасан.

– Ах, если бы меня она ограбила, как вас! Она разгромила всю мою лавку и навсегда лишила куска хлеба, – голосил красильщик.

Цирюльник закрыл свою лавку, и все четверо бросились к вали и стали умолять его отправить с ними десять вооруженных стражников, чтобы схватить наконец Далилу. Они вернулись к тому месту, где ее заметил владелец осла, но ни одна женщина не прошла мимо них. Однако они твердо решили найти Далилу, и разыскивали ее до полуночи, пока мимо них не прошаркал слепец и, миновав их, не припустил наутек.

– Ты меня не проведешь! – крикнул ослятник и бросился за слепцом. Следом устремились все остальные и поймали наконец Далилу.

Они повели ее к вали, но тот сидел на пиру, и стражники не впустили их к нему, а велели ждать у двери. Ослятник тревожился больше всех: он пытался объяснить стражам, что Далила – пройдоха, которая и змею выманит из норы, и с нее глаз спускать нельзя. Но стражники его и слушать не захотели: куда убежит такая старуха?

Далила притворилась спящей и громко захрапела, украдкой наблюдая за Хасаном, цирюльником, ослятником и красильщиком, пока они один за другим не заснули. Тогда она встала и подошла к стражнику.

– Сынок, я мошенница и знаю, что вали скоро посадит меня в тюрьму, – простонала она, держась за живот. – Но я умру, если не справлю нужды, а как мне это сделать, если эти мужчины пристали ко мне крепче, чем ноготь пристал к пальцу?

И впрямь: все четверо встрепенулись при звуке ее голоса, боясь, как бы их пленница не сбежала.

– Вот видишь? – вздохнула Далила. – Если бы я могла, то помочилась бы ртом, да только это, увы, невозможно.

Стражники пошептались между собой. Наконец вперед выступил самый крепкий и мускулистый.

– Я отведу тебя в гарем, где ты сможешь облегчиться, пока я буду ждать тебя под дверью. Поняла?

Далила кивнула.

– Аллах да хранит твою мать, – сказала она.

Оказавшись в гареме, Далила сразу заметила, что многие невольницы спят, но некоторые все еще пьют вино и разговаривают. Она высмотрела ту, которая больше всех опьянела, и протянула ей пять динаров.

– Дочка, – сказала она. – Мой муж, который сейчас приболел, прислал для вали четырех невольников-мамелюков. Он боится, что невольники убегут, и велел мне отвести их прямо к вали. Я попросила стражников передать их вали, но они отказались, потому что вали принимает гостей. Как ты думаешь, не возьмет ли их супруга вали? А то мне надо поскорее вернуться к мужу.

Невольница привела Далилу к жене вали, которая отдыхала в соседних покоях. Далила поклонилась ей, поведала ту же историю и попросила посмотреть на невольников, а затем уплатить ей тысячу динаров. Жена вали выглянула в окно, увидела ждущих там четырех мужчин и отдала Далиле деньги. Далила поблагодарила ее, затем попросила невольницу, которая помогла ей, вывести ее через заднюю дверь – на случай, если невольники будут ей досаждать.

Затем, когда вали вошел в спальню, его жена спросила, как ему нравятся четыре невольника-мамелюка, которых прислал торговец, но вали ответил, что ничего о них не слышал. Жена сказала ему, что уплатила тысячу динаров жене торговца, и невольники ждут под стражей у двери.

Вали спустился к двери. В темноте он не узнал Хасана, ослятника, цирюльника и красильщика.

– Мамелюки! – обратился он к ним. – Теперь вы принадлежите мне, заходите.

– Но мы не рабы, вали, – ответили те.

Вали прервал их:

– Жена сказала мне, что она купила вас четверых сегодня вечером за тысячу динаров.

– Но, почтеннейший вали, мы те, кого обманула старуха, и ты направил с нами десять стражников, чтобы помочь нам ее найти, и мы привели ее к тебе.