Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире

Так они оба и переругивались, а совсем рядом, в лавке красильщика, Далила осматривалась по сторонам.

«Надо бы мне нанять осла, – подумала она про себя, – здесь столько всего, что сама я не унесу».

Мимо проходил ослятник, и она спросила у него, знает ли он ее сына, красильщика.

– Да, – ответил он.

– Мой бедный сын остался без гроша, – сказала ему Далила. – Он разорился и попал в темницу, а мне теперь надо нанять твоего осла, чтобы отвезти его товар заимодавцам. Не поможешь ли мне, пока я отлучусь? Надо вынести отсюда все склянки и чаны, чтобы, когда придут взыскивать его долг, ничего не осталось.

И Далила протянула ослятнику два динара.

Тот горячо поблагодарил ее.

– Красильщик всегда был добр ко мне. Каков сын, такова и мать. Уж будь уверена, ничего не останется.

И Далила ушла, так нагрузив бедного осла, что у того ноги подгибались.

Когда красильщик вернулся, отослав мальчика отнести обед жильцам, он увидел, что по земле текут ручьи краски, а ослятник разбивает последний чан.

– Перестань! Прекрати! Ты что, с ума сошел? – заорал красильщик, хватаясь за сердце.

– Хвала Аллаху! Стало быть, тебя отпустили из тюрьмы. Твоя мать мне обо всем рассказала.

– Моя мать? Да моя мать умерла двадцать лет назад! – крикнул носильщик.

Расспросив хозяина осла о том, что произошло, красильщик разрыдался.

– Ох, мои краски, моя лавка, мои чаны, мой товар, мои покупатели!

– Мой осел! Отбери моего осла у своей матери! – рыдал ослятник.

– Я же тебе сказал, моей матери уже двадцать лет как нет в живых! – рявкнул красильщик, схватив ослятника за шиворот.

– Если она тебе не мать, почему тогда за твоей лавкой смотрела?

– Потому что она жилица у меня в доме, утром она оставила здесь своих детей, – закричал красильщик.

– Так давай пойдем к тебе в дом и найдем ее. Она должна вернуть мне осла! Он мой единственный друг и кормилец.

Они бросились в дом красильщика, но он оказался заперт. Им удалось ворваться в дом через кухню, но там они нашли только Хатун и Хасана, которые устали спорить и стояли в одном исподнем, глядя друг на друга.

– Чем это вы здесь занимаетесь, выродки-кровосмесители? – заорал красильщик. – И где ваша потаскуха-мать?

– И куда она отвела моего осла? – добавил ослятник.

Хасан рассказал красильщику о том, как злокозненная старуха обвела их вокруг пальца. В это время Хатун, как могла, защищала свое целомудрие, но, стоило ей прикрыть руками одни свои прелести, как на виду оказывались другие.

– Пропала моя лавка! – заплакал красильщик, когда Хасан закончил рассказ. – Все пропало: чаны, склянки, товар и заказчики!

– Ох, ослик мой, ослик! Если бы только кто-нибудь вернул мне моего ослика! – рыдал ослятник.

Наконец красильщик овладел собой.

– Пойдем, разыщем эту мошенницу и отведем ее к вали или самому калифу.

Но Хатун и Хасан не сдвинулись с места.

– Чего же вы ждете? – прикрикнул на них красильщик.

– Вы что, хотите, чтобы жена эмира Шар аль-Тарика, Грозы больших дорог, вышла на улицу голой? – спросила Хатун.

– Не бесчестье ли это – войти в дом в одежде, а выйти раздетым? – добавил Хасан.

Тогда красильщик нашел для них одежду, и Хатун убежала обратно домой, а Хасан с двумя другими обманутыми пошел к вали. Услышав их рассказ, вали разгневался и отправил всех троих разыскать старую мошенницу и привести к нему. Он обещал вытянуть из нее признание в содеянном, хоть бы даже и под пыткой.

Итак, красильщик, ослятник и Хасан отправились на поиски Далилы. Они обыскали каждый переулок и каждый рынок, но ее нигде не было. Потом они разделились, чтобы обыскать разные кварталы, и наконец ослятник ее узнал, хотя та и переоделась в черное с ног до головы.

– Ты одно мне скажи: ты от рождения такая обманщица? И где мой осел?

Далила расплакалась.

– Прости меня, сынок! Прошу тебя, скрывай то, что скрыл Аллах. Для всего, что я сделала, есть причина, но позволь мне сначала привести твоего осла. Ты человек бедный, и без осла тебе на жизнь не заработать, а я оставила его у цирюльника.

Они шагали по закоулкам рынка, пока не дошли до лавки цирюльника.

– Подожди здесь, а я пока скажу ему ласково, чтобы отдал тебе осла, – сказала Далила.

Она подошла к цирюльнику, плача, стала целовать руки, и все лила слезы, пока он не спросил, что случилось. Тут она слезы вытерла и показала на хозяина осла.

– Посмотри на моего единственного сына, – сказала она. – Кто бы мог подумать, что он сойдет с ума? Неделю назад он заболел лихорадкой, а сегодня утром проснулся и стал спрашивать о своем осле, хотя никакого осла у него отродясь не было. Что бы я ни сказала, он повторяет: «Где мой осел? Где мой осел?» Я водила его к врачам, и все сказали, что его можно исцелить, только если вырвать ему два зуба и прижечь виски. А тебя они посоветовали мне как самого умелого зубодера. – И, протянув цирюльнику динар, Далила попросила: – Прошу тебя, позови моего сына и скажи ему, что осел у тебя.

Цирюльник разжалобился и сказал:

– Ладно, оставь его со мной, бедная мать. Клянусь, что вылечу его, а если мне это не удастся, я обойду весь Багдад, нацепив на голову ослиные уши.

Далила поблагодарила его и ушла.