Тысяча огней

Внутри было чисто и прибрано. Габриэль лежал на большой железной кровати, которую я ему подарил в день свадьбы; на стене висел портрет генерала де Голля. Мой санитар служил в рядах французской армии Свободы и даже получил орден за храбрость. Мы сразу же поняли, что Габриэль умирает и что никакие лекарства тут не помогут. Годы работы в самых труднодоступных районах страны научили меня, что против самовнушения нет никаких средств. Магия и суеверия — две болезни, против которых наука врачевания бессильна. Мы стали расспрашивать жену Габриэля; после долгих колебаний она призналась, что несколько дней назад к Габриэлю пришел старик из лесного селения, где он родился и вырос. Кто был этот старик и о чем они говорили с Габриэлем, мы так толком и не узнали, но поняли, что приходил к Габриэлю колдун. Из отрывистого, путаного рассказа его жены мы догадались, что в родном селении Габриэля посчитали виновником целого ряда несчастий: смерти детей, повального мора среди домашних животных, гибели одной женщины после родов. Колдун решил, что во всем виноват Габриэль, потому что он покорился «магии» врачей и большого города. Расплатой за такое преступление может быть только смерть; и вот Габриэль был осужден и убит.

— Убит? — переспросил я, решив, что ослышался.

— Вероятно, колдун сказал ему: «Ты должен умереть» — и, ничего больше не прибавив, вернулся в селение… Этих трех слов было достаточно, чтобы Габриэль, культурный африканец, умеющий обращаться с микроскопом, регулярно читающий «Пари-матч», участник второй мировой войны, пятнадцать лет проработавший в канцелярии больницы, слег и больше уже не поднялся. Он умер от самовнушения — неизлечимой болезни древней и новой Африки. Оболочка цивилизации оказалась хрупкой, как ореховая скорлупа. При первом же столкновении с силами дремучего невежества и суеверий рухнули стены цивилизации, и Габриэль оказался погребенным под их обломками.

Драматический рассказ доктора был еще одним звеном в бесконечной цепи мелких и крупных фактов, которыми полна каждодневная жизнь африканцев. И хотя сами эти факты весьма противоречивы и неоднородны, они являются наглядным свидетельством большой трагедии, которую переживает Экваториальная Африка.

Шум и грохот современного мира и даже пронзительный свист реактивного лайнера, идущего па посадку в Браззавиле, доносятся в окружающий столицу безбрежный лесной массив приглушенными, сильно ослабленными. Под сводом гигантских деревьев время словно остановилось. Минута здесь равна целому веку. Бесконечные ряды красных муравьев копошатся у скелета умершего животного, а рядом, встав на колени, человек пытается высечь искру, ударяя один камень о другой, чтобы защититься от сырости, от мрака и от собственного страха. И в то же самое время над лесом раздается гул пассажирского самолета, сверкающего в лучах солнца.

Великий лес даже упорнее и эффективнее, чем пустыни и океан, «защищает» первобытный образ жизни.

В отрезанных от внешнего мира общинах до сих пор сохранились древние нравы и обычаи, нередко весьма суровые, а подчас просто жестокие.

Табу, заклятия, тайные секты, «мужчины-леопарды» и «мужчины-крокодилы», принесение в жертву одного из близнецов, танец посвящения в мужчины — все эти обычаи и традиции сохраняют свою власть и посей день. До сих пор дикая, неукротимая природа остается главной силой, которой надо поклоняться. Бури и ливни, засуха и ветры — вечный закон мироздания, воплощение воли господней, источник добра и зла.

Но если «цивилизация» не проникла в леса, то сами лесные жители все больше «проникают» в города — проникают вместе со своими социальными, семейными и религиозными привычками, уже не первозданно «чистыми», а пусть лишь слегка, но затронутыми внешними влияниями. Этот массовый наплыв людей в крупные городские центры является драмой всего современного мира. Но в Африке это явление приобрело поистине трагический характер из-за невероятного контраста между, крайне отсталыми, примитивными формами жизни в лесах и саванне и совершенной техникой и новейшими достижениями цивилизации в больших городах. Чтобы бороться с жарой, сократить расстояния, победить эпидемии и защитить себя от катаклизмов природы, жители африканских городов, как белые, так и черные, вынуждены повсеместно прибегать к помощи машин, радио, вентиляторов, устройств по кондиционированию воздуха — словом, к новейшим достижениям техники. Поэтому многие современные города Экваториальной Африки кажутся прообразами фантастических городов будущего. Разница между ними и окружающим их туземным миром пугающе огромна.