Тысяча огней

В Кано, Форт-Лами, Ниамее, Уагадугу мы видели, как сотни людей улетали в Мекку, взяв билет только «туда». И это служит серьезнейшим и совершенно неопровержимым доказательством. Тот, кто не берет билет «туда и обратно», почти наверняка заранее решил остаться в Аравии. Если же на билете девочки, мальчика или женщины написано «только туда», то можно сказать с полной уверенностью, что они будут проданы в Аравии на рынке невольников. Почти всегда этих несчастных продают сами родители или мужья.

Семья африканцев, которая отправляется на самолете в священный город Мекку, должна решить немало «финансовых» проблем, хотя сейчас все чаще практикуются полеты по сниженному тарифу. Чтобы купить билеты даже в рассрочку, главе семьи приходится экономить много лет подряд. И все же отложенных денег хватает только на билет в одном направлении. Но глава семьи не особенно волнуется; он отлично знает, что расходы на время паломничества и на обратный билет в Аравию раздобыть несложно — достаточно продать дочку, сына или жену. На вырученные деньги можно не только купить билет, но и отложить кое-что про черный день.

По возвращении глава семьи официально извещает местные власти об исчезновении или смерти сына или дочки во время паломничества. При этом глава семьи убежден, что его детям или жене будет в Аравии вполне хорошо: ведь там рабов сытно кормят, иначе от них мало проку.

— Чаще всего продают в рабство женщин. Вот еще одна женщина — чековая книжка, — шептала мне Лаура. Мы снимали несчастную, когда она в своей футе, замирая от ужаса, поднималась по лестнице и мгновенно исчезала в пассажирском салоне. И чем больше женщин исчезало в чреве воздушного лайнера, тем сильнее охватывало нас чувство бессильной ярости. Мы никак не могли примириться с неизбежностью этой бесчеловечной, жестокой торговли «живым товаром». Между тем все вокруг, включая и местные власти, спокойно взирали на это.

«Из двадцати трех тысяч не вернулось одиннадцать тысяч», — каждый вечер повторял я, когда разговор снова заходил о работорговле. Одиннадцать тысяч из двадцати трех! Почти половина, если верить официальным цифрам, а, как известно, в Африке они бывают далеки от истины.

«Совершенное» преступление

— Хотите я вам расскажу о нахуда[29] Красного моря, — предложил я друзьям однажды вечером, когда мы, смертельно устав после целого дня съемок под палящим солнцем в аэропорте Кано, лежали на кушетках в Центральном отеле.

Струя свежего кондиционированного воздуха придала мне сил для долгого рассказа.

— О каких еще нахуда? — спросил Нашимбен, приоткрыв один глаз.

— Кто они такие, эти нахуда? — поддержал его Нан-пи, явно давая понять, что предпочел бы отдохнуть, а не слушать мои басни.

— Рулевые, гребцы и владельцы рыболовецких шхун в Красном море.

— А какое это имеет отношение к рабству?

— И к паломничеству в Мекку?

— Самое прямое.

— Они что, рабов покупают?

Я стал рассказывать, и постепенно смутные вначале воспоминания десятилетней давности становились все более отчетливыми.

— Нахуда весьма опытные мореплаватели. Они как свои пять пальцев знают коралловые отмели и островки Красного моря. Их считают людьми весьма предприимчивыми и хитрыми. Беспрестанные плавания и встречи с самыми разными людьми обострили их ум и находчивость.

— Сам-то ты когда с ними познакомился?

— Э, примерно в 1952 году. Когда я снимал «Голубой континент». Наша экспедиция пробыла тогда целый год на Красном море, и мы повидали немало этих искусных рыбаков.

Местные жители рассказывали о них всякие были и небылицы и даже утверждали, что многие из них настоящие пираты.

Я умолк на минуту, жестом дав понять друзьям, что собираюсь ответить на их вопрос о связи между нахуда и работорговлей.

— Именно нахуда тайно перевозят паломников в Мекку. Но часто бедняги пилигримы не добираются до места. Нередко с помощью нескольких сообщников нахуда высаживают своих пассажиров на одном из пустынных островов Красного моря и, безжалостно ограбив, оставляют умирать там голодной смертью.

Я был свидетелем тайного отплытия многих шхун с пилигримами из суданского порта Суакин. Тут мне пришлось объяснить друзьям, почему именно Суакин стал местом, откуда «нелегальных» паломников тайком перевозили в Аравию.

Прорезанный многочисленными каналами Суакин многие путешественники сравнивали с Венецией. Окна и балконные двери его белых в староарабском стиле домов закрывают массивные деревянные ставни. Во всем городе не найти ни одной новой постройки, ни фонаря, ни светящейся вывески; на его улицах вечно царит тишина. Всему этому есть простое и весьма драматическое объяснение: Суакин — мертвый город.