Тысяча огней

Рыцари всех этих ламидо используются как сборщики налогов. Любопытно, что им удается выжать из нищих поселян столько, сколько никогда не смогли бы получить префекты и местные власти. Собранные деньги вручаются ламидо и эмирам главных городов, а те делят их с правительством фифти-фифти.

Чтобы составить себе представление о том, какие доходы дает этот «частный» сбор налогов с крестьян, которые подчас не могут прокормить своих детей, достаточно привести случай с эмиром нигерийского города Кано.

Эмир Кано, взимая налоги, умудрился за пять лет украсть два миллиона фунтов стерлингов. При этом собранные деньги он делил из расчета девяносто процентов себе и десять процентов правительству. В апреле 1963 года разразился грандиозный скандал. Правительство обвинило эмира в мошенничестве и заставило его подать в отставку.

Любопытно, что буквально все: власти, население, правительственные чиновники — были поражены размерами воровства. Два миллиона фунтов стерлингов! Откуда мог выудить эмир, удивлялись в Кано, такие деньги? Ведь общеизвестно, что подданные эмира нередко не могли даже рубаху купить.

Сантим за сантимом, шиллинг за шиллингом, и вот после всех «религиозных» налогов на каждую свадьбу, рождение и смерть эмир сумел за какие-то пять лет прикарманить весьма круглую сумму. Правительству никогда не удалось бы собрать столько. Вероятно, поэтому после скандала префект, действовавший от имени федеральных властей Лагоса, не воспользовался благоприятным моментом для того, чтобы разогнать всю эту клику феодалов-казнокрадов. Он лишь сместил мошенника-эмира, тут же назначив нового, и усилил контроль за взиманием налогов.

Нгаундере — «каменный пуп земли»

Но вот мы снова в пути. Позади остались рыцари в доспехах на своих скакунах с разноцветными попонами. Джипы несутся с большой скоростью, но даже рокот моторов не в силах заглушить шум громкого спора. Разговор, само собой разумеется, идет о беззакониях, чинимых всеми этими ламидо и эмирами. Когда Нашимбен снова упомянул о двух миллионах фунтов стерлингов, я мысленно представил себе худые лица детишек, больных, их трахомные глаза, нищету убогих селений, до крайности скудный ужин кочевников северной Нигерии. Я вспомнил, что в Кано перед самым торцом эмира сотни нищих и увечных стоят и просят подаяние, и никто не дает им ни гроша.

Однажды мы видели полупарализованную женщину, которая на четвереньках тащилась вдоль дворцовой стены, похожая на раненое животное. У нас даже не хватило духу ее заснять. Она тоже просила милостыню, но все равнодушно проходили мимо. В Кано полно таких нищих, а между тем эмир сумел не только собрать громадные налоги, но и присвоить два миллиона фунтов стерлингов.

— Они сдирают налоги со всего: с рождений, смертей, бракосочетаний. Ведь религиозная власть ламидо и эмиров до сих пор незыблема, — подтверждает первый же европеец, встреченный нами в Маруа.

Мы ужинаем на открытой веранде ресторана; танцевальные мелодии, холодное пиво и изысканная французская кухня позволяют на миг забыть о средневековых феодальных нравах, еще царящих в самом городе… В Маруа мы прибыли после того, как побывали в Гаруа и Рей-Бубе. И в этих городах, затерянных в камерунской саванне, время тоже словно остановилось, застыло.

— Нет, охрану эмиров и ламидо на улицах не увидишь, — отвечая на вопрос Лауры, говорит наш новый приятель из Маруа. — Они живут вдали от больших городов. Когда повелитель и владыка вызывает их в свою резиденцию, то они отправляются туда поодиночке, а не группами. В полном составе и при всем вооружении они собираются только в дни больших празднеств. Как, скажем, в прошлом году на празднестве в честь годовщины провозглашения независимости. Их тут было не меньше десяти тысяч. Люди говорили, что по копьям при желании можно было пройти, как по ковру.

Эти же слова я слышал от старосты селения, где «освобождали» колодец. Как видно, слухи об этом грандиозном празднике распространились по всей стране.

— В Нгаундере, — продолжал наш собеседник, — через несколько дней должен прибыть президент республики. Он встретится с местным ламидо — самым могуществениым из владык этих горных районов. Там соберутся сотни конных стражников разных ламидо и эмиров. Если вас интересуют такого рода зрелища, то садитесь в самолет, и через несколько часов вы будете в Нгаундере.

Мы тут же решили изменить наш маршрут и программу работ. Опытный мореплаватель и… кинооператор должны мгновенно поднимать паруса, едва подует ветер удачи. Ветер удачи молниеносно перенес нас через центральное плоскогорье и высадил у самых стен Нгаундере, города в горах Камеруна. Еще один порыв ветра — и мы очутились за стенами дворца всемогущего ламидо.

— Ты лев, — шепчет по-арабски один из придворных.

— О, ты хитрее буйвола, — тут же подхватывает второй.

Кантилена этих хвалебных песнопений весьма монотонна и повторяется бесконечное число раз.

— Ты солнце.

— Ты сильнее молодого буйвола.

— О непобедимый повелитель ветров и туч!

— О хитрая и мудрая волосатая горилла!